Вечер и утро
Шрифт:
– Да откуда ты все знаешь? Ты что, ведьма?
Лив сообразила первая:
– Ой-ой, я должна была заметить признаки.
«Твое зрение затуманилось от эля», – мысленно объяснил ей Эдгар.
– Да о чем вы все болтаете?! – воскликнула Квенбург.
– У тебя будет ребенок, – спокойно ответила матушка. – Когда перестает идти месячная кровь, значит, ты понесла.
– Да ну?
Эдгар спросил себя – как девчонка может дожить до пятнадцати лет и не знать о таком?
Дренг впал в ярость:
– Выходит, она уже в тягости?
– Да, – отозвалась матушка. – Я поняла
Дренг злобно уставился на Милдред:
– По твоим словам получается, что она не лучше шлюхи!
– Успокойся, Дренг, – ввернула Лив. – Сам спишь с двумя женщинами, но тебя-то никто шлюхой не зовет.
– С тобой я давно не спал.
– Милость, за которую я ежедневно благодарю небеса.
– Кто-то должен помочь Квенбург растить ребенка, Дренг, – сказала матушка. – Выбор у нас невелик. Она может остаться с тобой, и ты поможешь воспитывать внука.
– Ребенку нужен отец. – В кои-то веки Дренг рассуждал на удивление здраво. Эдгар заметил, что он смягчается в присутствии Квенбург.
– Или Эрман и Эдбальд женятся на Квенбург, – продолжала матушка, – и они будут воспитывать ребенка вместе. Если так случится, то Эдгар переберется на житье к тебе, и ты будешь платить ему по полпенни в день помимо еды.
– Мне не нравится ни то, ни другое.
– Предложи свое.
Дренг открыл было рот, но не произнес ни слова.
– А ты что думаешь, Квенбург? – спросила Лив. – Ты-то хочешь замуж сразу за Эрмана и Эдбальда?
– Хочу, – ответила Квенбург. – Мне они оба нравятся.
– Так когда у нас свадьба? – уточнила Лив.
– Завтра, – подытожила матушка. – В полдень.
– Где? Здесь?
– Вся деревня заявится.
Дренг сварливо проворчал:
– Я не намерен бесплатно поить элем этих дармоедов.
– А я не хочу по десять раз на дню растолковывать про этот брак каждому дурню в Дренгс-Ферри, – возразила матушка.
– Давайте у нас соберемся, – подал голос Эдгар. – Остальным сообщим позже.
– Я принесу бочонок эля, – пообещала Лив.
Матушка вопросительно посмотрела на Этель, которая до сих пор помалкивала.
– Я приготовлю медовые лепешки, – сказала та.
– Здорово! – обрадовалась Квенбург. – Люблю медовые лепешки.
Эдгар недоверчиво уставился на нее. Она только что согласилась выйти замуж за двоих мужчин, а сама думает о лепешках.
– Так что, Дренг? – настаивала матушка.
– Я буду платить Эдгару по фартингу в день.
– Решено. – Милдред встала. – Тогда мы ждем вас всех завтра в полдень.
Трое ее сыновей последовали за нею прочь от таверны.
«Я больше не крестьянин», – твердил себе Эдгар.
7
Конец августа 997 г.
Рагна не понесла.
Две недели после того, как Уилвульф покинул Шербур, ее терзали опасения на сей счет. Оплодотворена и покинута – это предельное унижение, в особенности для девушки знатного рода. Дочь крестьянина, постигни ее та же участь, тоже подвергнется осмеянию и презрению, однако в конечном итоге сможет найти человека, который возьмет ее замуж и согласится воспитывать чужого ребенка, но вот поруганной благородной дамы станут сторониться все мужчины ее сословия.
По счастью, самого страшного не случилось. Месячную кровь она встретила с такой же радостью, с какой встречают долгожданный восход солнца.
Пожалуй, Рагне следовало бы возненавидеть Уилвульфа, но она вдруг поняла, что ненависти в ней нет. Пусть он ее предал, она все еще тосковала по нему. Она знала, что ведет себя глупо, ну и ладно, ведь им никогда, скорее всего, не увидеться вновь.
Отец Луи вернулся в Реймс, не заметив начала отношений между Рагной и Уилвульфом; судя по всему, он счел, что Рагна будет подходящей женой для молодого виконта Гийома, поскольку сам Гийом явился в Шербур, чтобы сделать окончательный выбор.
Он обрел в Рагне совершенство.
Таковы были его собственные слова. Гийом изучал ее, иногда касался ее подбородка, чуть поворачивая голову девушки в одну или другую сторону, вверх или вниз, чтобы свет упал иначе на лицо. «Совершенство, – шептал он. – Глаза зеленые, как море, такого оттенка я прежде никогда не видел. Нос прямой и такой красивый. Скулы на загляденье. Кожа бледная, а прекраснее всего волосы». По большей части Рагна волосы прикрывала, как подобает всем уважаемым женщинам, но умело позволяла нескольким прядям выбираться на свободу. «Яркое золото – должно быть, как на крыльях ангелов».
Ей льстили подобные сравнения, но все же она не могла отделаться от ощущения, что Гийом смотрит на нее с тем восторгом, с каким глядел бы на милую брошь, на самые ценные предметы своего собрания. А вот Уилвульфу и в голову не приходило считать ее совершенством. Однажды он честно сказал: «Клянусь всеми богами, мои руки сами так и тянутся к тебе»…
Как мужчина Гийом был крайне привлекателен. Рагна поглядывала на него на высоком парапете замка Шербур, откуда они вдвоем разглядывали корабли в бухте: ветер ерошил ему волосы, длинные и шелковистые, темно-русые с огненно-рыжими прядками. Глаза карие, черты лица безукоризненные. Словом, он был куда красивее Уилвульфа, но служанки в замке не краснели и не хихикали, когда он проходил мимо. Уилвульф обладал несомненной мужской привлекательностью, которой Гийом начисто был лишен.
Гость подарил Рагне шелковую шаль, расшитую его матерью. Рагна развернула подарок и полюбовалась затейливым узором из листьев и громадных птиц.
– Великолепная работа, – оценила она. – Должно быть, твоя матушка трудилась не меньше года.
– У нее хороший вкус.
– Расскажи, какая она.
– Мама замечательная. – Гийом улыбнулся. – Наверное, каждый сын скажет то же самое о своей матери.
Рагна могла бы поспорить, но придержала язычок.
– Лично я думаю, что благородной даме надлежит владеть всеми умениями, каковые подразумеваются работой с тканями, – изрек Гийом, и Рагна поняла, что сейчас ей предстоит выслушать заранее подготовленную речь. – Прядение, ткачество, крашение, сочетание, вышивание и, конечно же, стирка. Женщина должна править этим миром так, как ее супруг управляет своими владениями.