Вечное царствование
Шрифт:
— Это Тор, а другой — Локи, — сказал мне вампир-водитель экипажа с дружелюбной улыбкой. — Локи — смутьян, как и бог, в честь которого его назвали.
Локи развернулся, отбивая мою руку от носа Тора и приманивая ее к себе, заставляя смех вырваться из моего горла.
Я взглянула на Эрика, удивленная, что он не подошел для того, чтобы лишить меня момента счастья, и обнаружила, что он наблюдает за мной с заинтригованным видом. Выражение его лица быстро сменилось безразличием, когда он перевел взгляд на деревья.
— У нас нет целого дня, — отрезал он.
—
Мистер Скука явно не собирался и дальше потакать моей трате времени, поэтому я вернулась к нему, прежде чем он успел оттащить меня от животных.
Схватив меня за руку, он потащил к открытой дверце экипажа и жестом показал, чтобы я шла первой. Я удивленно оглянулась через плечо, когда он подтолкнул мою ладонь, помогая мне забраться внутрь, вместо того чтобы швырнуть меня туда, как мешок с дерьмом. Это было так, как будто у бессердечного принца действительно были манеры, и манеры, которые он применял к человеку, не меньше.
Я искала подвох в его глазах, ожидая, что он в любой момент сменит тактику, но он просто ждал, пока я залезу внутрь. Я так и сделала, моя рука высвободилась из его холодной хватки, и она оставила на моих пальцах отпечаток, который казался ужасающе постоянным.
Внутри было роскошное помещение с черными кожаными сиденьями и сияющим фонарем, висевшим на одной стене. Окна по обе стороны открывали нам вид за его пределы, и я устроилась рядом с одним из них, глядя на деревья, мое сердце бешено заколотилось, когда я поняла, что мы вот-вот увидим больше пейзажа. Я так долго провела в стране грез, вызывая в воображении образы внешнего мира, никогда не подозревая, насколько близки мои фантазии к реальности. И после многих лет бесконечных мечтаний я наконец-то увижу места, которые существовали далеко за пределами моей Сферы, поэтому, несмотря на нависшие надо мной ужасные обстоятельства, я просто не могла не желать, чтобы карета тронулась с места и показала мне, что я упускала все это время.
Эрик опустился на сиденье рядом со мной, его нога сильно прижалась к моей, немедленно поглощая пространство в карете. У меня пересохло во рту от его близости, и я не знала, было ли это от страха или нет, но предвкушение того, куда мы направляемся, вскоре затмило эти эмоции.
— Куда мы едем? — Спросила я, глядя на него немигающими глазами. Покажи мне больше, покажи мне все.
Уголок его рта на мгновение приподнялся, затем снова выровнялся.
— В город, — пробормотал он и отвернулся.
Очевидно, это была самая большая информация, которую я собиралась получить, но и ее было достаточно, чтобы мой пульс учащенно забился.
Карета тронулась с места, и я с восхищением смотрела на мир, разворачивающийся за окном, на лес, расстилающийся перед нами в чарующий пейзаж. Листья слетали с ветвей, кружась на ветру и рассыпаясь по земле. Золото, жженая умбра, огненно-оранжевый и лимонно-желтый цвета. Больше цветов, чем я когда-либо видела сразу, застряв в монотонном мраке Сферы. Даже несколько
Некоторое время мы ехали по извилистой тропинке, затем проехали крошечный мост, под которым протекала сверкающая река. По ее поверхности плавали большие птицы, неторопливо направляясь вниз по течению, у многих из них были ярко-зеленые головы. Вокруг них на поверхности крутились листья в форме звезд, вращаясь под силой течения. На это было так умиротворяюще смотреть, и я обрадовалась, когда тропинка повернула, и мы двинулись вдоль реки, чтобы я могла продолжать лицезреть, любуясь ее видом.
— Кто это? Мангус? Нет, мангуси, это множественное число, верно? — Спросила я, не сводя с них глаз.
— О чем ты там болтаешь? — Эрик спросил без всякого интереса.
— Птицы на воде, — сказала я, указывая на них и оглядываясь на него.
Он в замешательстве посмотрел на меня, затем на птиц, плывущих по течению, прежде чем жестокий восторг промелькнул на его лице. — Я полагаю, что название, которое ты имеешь ввиду, — гуси, бунтарка.
— Я была близка, — сказала я, пытаясь удержать осколки своего достоинства, которые он намеревался вырвать.
Его удовлетворение только росло, как всегда, принижая меня. — Ни в малейшей степени. Это утки. Если быть точнее, кряквы.
— Что ж, извините меня за то, что я не специалист в оркилоголии, ваше высочество, — сказала я с фальшивой теплотой.
— Орнитологии, — поправил он, его ухмылка только усилилась, и раздражение промелькнуло во мне. — Скажи мне, Бунтарка, какими были твои увлечения в твоей Сфере? Они явно не включали изучение мира природы. На что ты тратила все свое время? Собирала палки в грязи?
— Как ты смеешь, — прорычала я, намеренно занеся кулак.
Мне очень хотелось ударить его, стереть эту высокомерную ухмылку с его слишком совершенного лица, но он протянул руку и поймал мое запястье, опустив голову так, что его лицо оказалось совсем близко к моему.
— Теперь осторожнее, маленький человечек. Ты обещала вести себя прилично, — предупредил он, его дыхание само по себе было греховным: мята с примесью мышьяка.
— Ты провоцируешь меня, чего ты ожидал? — Я зашипела, и он придвинул свое лицо еще ближе, его губы оказались в дюйме от моих. Я представила себе, что поцелуй этого язычника сам по себе был бы знаком смерти, потому что, без сомнения, за этим быстро последовал бы глубокий и кровавый укус.
— Я принц и, как таковой, могу поступать так, как мне заблагорассудится. Однако ты — вздорный маленький человечишка с неблагодарным сердцем. Тебя приютили и накормили, не так ли? Ты бы предпочла, чтобы мы оставили тебя на милость голодающих бродяг моего вида? Ограды защищали тебя от гораздо худшей участи, чем та, которую ты предположительно пережила под нашей опекой. Тебе не мешало бы помнить об этом.
— Я бы предпочла встретиться лицом к лицу с пятьюдесятью падальщиками, чем вечно сидеть в клетке, — прошептала я.