Вечное пламя
Шрифт:
– Ну и?
– Так вот, некоторые гати ведут в самую топь. Хуже этой. А некоторые по кругу водят. Иногда проваливаются. Иногда место меняют, плавают.
– Прям минное поле, а не болото, – зло буркнул Иван. – А мы на какой?
Колька легкомысленно пожал плечами:
– Кто его знает? Это, может, и неправда все. Может, просто байка такая, чтоб пацанва в болото не лазила. Мы, правда, все равно ходили. Особенно по осени.
– Так, погоди, а определить как?
– А никак.
– Ну, а дед тебе ничего такого не говорил? Это ж лабиринт какой-то…
– Говорил
– Положеньице…
Лопухин задумался. Получалось, что гать была не спасением, а лишь очередным витком жуткого пути.
Бревнышки дороги в болоте теперь не казались надежными, ограждающими от бездны. Они были ее частью, готовой в любой момент уйти из-под ног.
Откуда-то издалека донеслись раскатистые «тах-тах-тах». Немец встревоженно приподнялся.
– Лежи… Не надейся… – буркнул Иван. – Болото, звуки далеко разносит. Sumpf. Die Laute weit. [8]
Доктор часто закивал, но озираться не прекратил.
– Черт… – Лопухин вдруг почувствовал, что ему становится холодно. – Идти надо.
– Куда? – поинтересовался Колька.
– Ну, ты ж у нас тут абориген! – озлился Иван, но потом взял себя в руки. – Да шут его знает… Попробуем эту гать чертову. Другого варианта все равно нет. Ведь нет?
– Ну, – парнишка сморщился. – Разве только через болото, но это до ближайшего бочага. Ухнем, только ряска закачается. Гать хоть и мудрена, но все ж надежней, чем наобум переть. Все-таки люди делали.
8
Болото. Звуки далеко. (нем.)
Именно этот последний довод и настораживал Лопухина. Потому как никакая природа не наворотит столько, сколько может наломать человек.
Он потрогал одежду.
– Не высохла. Но хоть чистая… На себе досушим. Пошли.
39
Идти по бревенчатой гати оказалось не так уж и удобно, как показалось на первый взгляд. Необходима была определенная сноровка, чтобы не свалиться с дорожки. Гать явно неоднократно ремонтировали, подбирая иногда бревна разного размера. Несколько раз Иван спотыкался, едва не падая в черную воду, но все же удерживал равновесие.
Поначалу гать вела их в нужном направлении. Однако через некоторое время тропа стала плавно загибать в сторону. А потом и совсем завернула.
– Плохо дело, следопыт. – Иван остановился. – Не туда нам.
– Тут бочаг огромный. – Колька почесал живот. – Гать краем его обходит.
– Бочаг?
– Ну да. Ямина такая. Здоровенная. И дна нет.
– Как это – дна нет? Байки опять?..
– Нет, камень упал. С неба. Я слышал, что сюда даже научная экспедиция была. Только, я думаю, сказки это…
– Во как? –
– Бывают. – Следопыт Колька пожал плечами. – Только сюда они не падали.
– С чего ты взял?
– Да Василь это все придумал. Мол, видел сам, как с неба здоровенная каменюка в болото ухнула. Потому и гать это место обходит. И про ученых он набрехал.
– Ну…
– Вот тебе и ну, гать когда ставили? А Василю лет семьдесят всего… Было.
Последнее слово прозвучало так, что у Лопухина отпало всякое желание вызнавать, что там еще с этим дедом связано. Ничего хорошего, видать.
– Ладно, бочаг так бочаг. Пойдем дальше…
– Пойдем, – легко согласился мальчишка и себе под нос добавил: – А может, яма в другом месте…
Иван предпочел эту реплику не услышать. Вариантов, впрочем, все равно не было. Однако вскоре гать начала снова возвращаться к прежнему направлению, и Лопухин повеселел. Двигаясь напрямки, даже такими странными зигзагами, они экономили кучу времени.
Дважды гать обрывалась, выходя на относительно сухую поверхность. Пока Колька искал продолжение дороги в болоте, Иван с немцем лежали не в силах сдвинуться с места.
– Парень, ты когда-нибудь устаешь? – поинтересовался Лопухин.
– Бывает. Если голодный… А если поем, то могу долго еще…
– Лихо.
Уже в сумерках они вышли к перекрестку, куриной лапой раскинувшемуся на зеленом просторе, казавшемся бесконечным.
– Приехали. Что говорят на этот счет старики?
Колька скривился:
– Ничего не говорят…
Гать привела их на небольшой островок, как раз достаточный для того, чтобы на нем можно было устроиться втроем. Однако дальше в болото уходило сразу три дороги, две из которых вели в нужном направлении.
Колька явно растерялся.
Иван покосился на немца, бессильно опустившегося на жесткую траву.
– Ладно. Ночуем тут. Вон и сушняк какой-то имеется. Костерок запалим, на всю ночь не хватит, но тушенку разогреем.
– Ага, – фыркнул мальчишка. – А спички у тебя непромокаемые?
– Обижаешь… – Иван чиркнул колесиком бензиновой зажигалки. Заплясал маленький огонек.
– Ух ты!
– Немецкая. – Иван вспомнил, при каких обстоятельствах попала к нему эта вещь. Вспомнил капитана. Как он лежал, накрытый телом врага… – Трофей, можно сказать.
Вскоре на островке весело потрескивал небольшой костерок. Лопухин вскрыл банку тушенки и пододвинул ее к огню.
– Кстати, спросить хотел, а чего это там за рисунок на бревнах был? – поинтересовался Иван у Кольки.
– Какой рисунок? – Парнишка озабоченно рассматривал подошву своего сапога. – Развалится скоро… Эх… Обидно. Совсем ведь новые.
Иван оттянул подошву на своем, показав «крокодила».
– Подвязать надо. – Он махнул рукой в сторону гати, по которой они пришли на островок: – Вот там рисунок был. Прямо посредине. Ну, будто вырезанный. Ступню напоминает. Грубо так, но вообще похоже. Может, знак какой, для верной дороги?..