Вечность

Звездов Олег-Александр Михайлович

мое дело, и я не слушаю тебя”. — “Согласен ли ты прямо сейчас умереть?” — “Что-о-о? Умереть, да я скорее убью тебя, чем себя”. — “Но ведь здесь нет разницы, если убьешь меня, значит убьешь себя”. — “Хорошо, зачем мне тогда жить дальше.? Я уже сошел с ума?” — “Да нет, это у тебя раньше произошло, но было невдомек, что ты умалишенный”. Понтий обнял чан с вином. “Погоди, я устал от тебя и хочу отдох­нуть”. — “Я не против, отдохни, я не спешу, ибо я всегда рядом с тобой… Ну что, пришел в себя?” — “Да”. — “Тогда выйди из дворца и взгляд направь к Небесам, и все, что ты будешь видеть в них, тебе будет казаться адом кромешным”. — “Нет-нет, я не выйду, никогда не выйду отсюда”. — “Выйдешь, дорогой. Не­ведомая для тебя сила заставит выйти, и ты в этом убедишься”. — “Раз ты — это я, то зачем ты издева­ешься над самим собой?” — “Разве это издеватель­ство?” Понтий ухватился руками за голову и со звери­ным

криком выскочил из подвала. Он кричал не своим голосом, несясь через палаты своего дворца. Он даже не заметил, когда выскочил на улицу.

“Вот-вот, я же тебе говорил, что неведомая сила тебя выведет из подвала”. — “О, черт, и ты здесь”. — “Ха-ха-ха, да, я в тебе. Посмотри на Небеса”. — “Я боюсь”. — “Посмотри”. Понтий взглянул. “О-о-о”, — и он рухнул на землю.

“Осия, Осия, очнись!” — “Друзилла, что случи­лось?” — “Я сама не знаю, но небо наше горит”. — “Ну, если горит, значит Варрава там что-то натворил”.

— “Да я не шучу, небо действительно горит”. —”Дру­зилла, я тоже не шучу. Это проделки Варравы”. — “Ну, посмотри же”. Осия потянулся, открыв рот: “О-о-о-о!” — “Осия, что с тобой?” — “О-о-о, это же Всевышний пришел за Иисусом. Как же я мог за­быть?” — “Ты что, с ума сошел?” — “Да, сошел. Где мой ишак?” — “На месте стоит”. Он вскочил на иша­ка. “Вперед, дорогой, ибо опоздаем”. Но осел шел мед­ленно. “Ну, тебя, безмозглое животное”. И Осия сам помчался быстрее лани, думая — главное, успеть, и пока не нужно мне смотреть на Небеса, ибо умру от страха. Он развил такую скорость, что не заметил, как обогнал колесницу, запряженную лошадью. Он бежал и кричал, сам не зная почему. Бежал он не один. Со всех сторон к Елеонской горе быстрым ходом двига­лись люди. Огромные толпы людей приближались к самому святому месту. И простой, очень простой чело­век Осия, тоже мчался на встречу с самым необыкно­венным, с чем и сам не знал. Но силы праведные приближали его к Истине Царствия всей Вселенной. Он плакал: “Господи, помоги мне успеть, ведь я про­стой человек, нищий и голодный, весь в лохмотьях, но я же человек. Я человек, я человек и я хочу, Боже, хочу успеть к светлому Вознесению”. Он рыдал, падал, весь окровавленный, но он бежал, видя во всем свою свет­лую жизнь, о которой часто мечтал. Униженный всю жизнь, униженный бесчестием, но душа тянула к Богу, ибо он верил Богу больше, чем себе. Пред его глазами прошла вся его жизнь. Ему не хотелось больше так жить, ибо слышал от пророка много хорошего о жизни, которая будет при царствовании Его. Оставалось уже немного, и он бежал…

Понтий очнулся, взглянул на небо. “Неужели был дождь, почему радуга на Небесах?” У него трещала голова. “Жить не хочется, куда же подевалась моя тень? А, пусть сидит в подвале. Всему черному и темному место только в подвале”. — “Позволь, ведь ты и Иисуса там держал”. — “О Господи, ты снова здесь. Куда же мне уйти?” — “А ты посети собрата своего по крови Божьей, Антипу”. — Да, придется посетить мне его, если он еще жив”. И он пешим ходом медленно от­правился к Ироду.

“Мир тебе, Антипа!” — “Бог с тобой, Понтий”.

— “Да нет, как раз-то Бог и отвернулся от меня в эти минуты. Тень моя сейчас является моим Богом и, на­верное, смертью моей. Антипа, ты видел, как выглядят сейчас Небеса?” — “Видел и признаюсь: мне очень страшно от увиденного”. — “Вот, Антипа, как Небеса оценили наше безобразие. На мой взгляд — это толь­ко начало. Страх нас с тобой ждет впереди. Если страх можно будет только назвать страхом, и нам нуж­но готовиться, ибо уже немного осталось ждать”. — “Понтий, да что ты мне душу мою рвешь на части. Я еще хочу увидеть Иродиаду и Соломию”. — “А вот там, в огне небесном, встретишься с ними. Ибо я знаю, что Иоанн Предтеча с мечем там ждет всех вас”. — “Ты зачем пришел ко мне?” — “Из-за страха и сове­сти своей. Тень моя заставила меня посетить тебя”.

— “В общем, Понтий, я не знаю, сколько продлится небесное знамение, но когда оно исчезнет, я иду к Дав­рию, и пусть под конвоем он отправит меня в Рим. И ежели меня там осудят и накажут, мне, кажется, станет от этого намного легче. Не могу я больше носить эту тяжесть в себе”. — Да, конечно, ты совершенно прав. Господи, почему Иисус не родился в Риме, почему Все­вышний возложил все на нас, да и за что?” — “Разве ты, Понтий, не знаешь, за что? Что мы с тобой посеяли на земле, ведь кроме слез и горя — ничего. Вот Он и послал на нас кару в лице Сына своего единого”. — “Все, хватит!” Антипа, бери вино и идем смотреть на то, что будет дальше”. — “Что ж, идем, только слуг возьми с собой”. — “Да где же я тебе возьму их, здесь кроме нас нет никого, все там, у Елеонской горы, лишь мы с тобой как плевела посреди земли, и вокруг нас нет никого. Вот до чего дожили”. Они вышли.

“Слушай,

Антипа, ведь по времени уже должно смеркаться, но почему так светло? Неужели сегодня и ночи не будет?” — “Понтий, для нас вся наша жизнь есть ночь, где ничего невозможно разобрать и разгля­деть воочию”. — “Смотри, ты становишься закорене­лым философом”.

РИМ. От всего увиденного население Рима было в панике. Да этого и следовало ожидать. Народ не осознавал происходящего, но чувства брали свое, и лишь чувства вели и руководили людьми. Многие предве­щали, что это конец света, другие говорили, что это Боги разгневались и хотят сойти на землю, чтобы унич­тожить людей. Домыслов было много, но к единому так никто и не пришел.

Нерон не выдержал и в спешке стал собираться в Иерусалим. “Я сам все должен проверить и увидеть своими глазами и наконец-то понять, что происходит вокруг, что за таинства такие творятся в “наших вла­дениях”. Взяв сотню легионеров, Нерон без ведома Тиверия отправился в Иерусалим. Об этом Тиверий уз­нал лишь на второй день. “Почему мне никто не доло­жил, что Нерон покинул Рим?” — обратился он к членам сената. Все, опустив головы, стояли молча. “Не­ужели я для них уже никто, — подумал Тиверий. — Вот тебе и Нерон, самый приближенный, предателем оказался он”. Тиверий уединился, и очень надолго. Он передумал обо всем. Порой ему становилось страшно и не по себе. Нерон тем временем с легионерами мчал­ся в сторону Иерусалима. Он мечтал изменить весь ход событий. Его переполняли силы, и еще что-то необъяс­нимое толкало его и тянуло. И ему временами каза­лось, что он падает в бездну, и в последний момент, когда ему все это пригрезилось, он полной душой про­чувствовал все это… он свалился с лошади. Он не помнил, сколько пробыл в небытии. Очнувшись, спро­сил слуг: “Я уже в Иерусалиме?” — “Нет, Нерон, в Риме”. — “Как в Риме, я же отправился в Иеруса­лим?” — “Но вы же приказали легионерам вернуть­ся”. — “Не может такого быть, сотника ко мне! Кто приказал вернуться?” Сотник покраснел. “Нерон, тебе стало плохо, у тебя изо рта пошла пена, и ты простонал: “В Рим меня срочно, черные силы не пускают меня в Иерусалим”. Вот мы и вернулись. Хотя в тот момент голос у тебя был какой-то странный и вроде бы не твой”. — “Вон отсюда, наглец. Как ты смеешь гово­рить со мной так! Неужели ты считаешь меня совсем умалишенным?” — “Да нет, но я видел то, что твори­лось с тобой. Это уже о чем-то говорит”. — “Вон! Вон!” и Нерон снова потерял сознание. Тиверий быс­тро узнал обо всем этом и пришел к Нерону, тот еще лежал в беспамятстве. “Так тебе и надо, — подумал он, — я дождусь, когда ты придешь в сознание, тогда и поговорю с тобой”. Но Нерон долго не приходил в себя. Тиверий был в ожидании…

Много времени прошло, пока Нерон пришел в чув­ство. “Ну что, глава сената, все-таки хотел ты меня обмануть?” — “А, Тиверий, это ты? Извини меня, я не знаю, какая сила мной руководит сейчас”. — “Вот сейчас верю, ибо та сила и близко не допустила тебя к Иерусалиму”. — “Скажи мне, Тиверий, а это свече­ние до сих пор освещает небеса?” — “Да, до сих пор, но уже слабее, ибо, на мой взгляд, оно уже находится у врат Иерусалима”. — “Тиверий, что будем делать?” — “Я буду ждать Даврия, а ты, ты чем хочешь занимайся. Лично я не хочу иметь с тобой ничего общего”, — и Тиверий удалился. “Сволочь, видя меня в таком состо­янии, еще издевается надо мной. Я это тебе все при­помню, и очень скоро”, — подумал Нерон.

ЕЛЕОНСКАЯ ГОРА. — “Братья мои!” — Иисус, мы слушаем Тебя”. — “Подойдите ко Мне поближе, ибо Небесная сила уже снисходит к земле”. Все Ученики окружили своего самого дорогого и спра­ведливого Учителя. “Наставник, мы слушаем Тебя”.

— “Дорогие Мои”, — Иисус обнял Мать Марию, у него по щекам потекли слезы. “Наставник, обними каждого из нас, дабы все осталось в нашей памяти”. — “Хорошо, Петр”. Он подходил к каждому из своих Учеников и обнимал их. И пред Его глазами предста­ла жизнь каждого Его Ученика. — “Учитель, не плачь”.

— “Поймите Меня, Я же ведь тоже человек, и Мне

не чужды человеческие чувства, так что не обессудьте Меня. Братья, помните Меня всегда, как и Я буду помнить вас. Сокрушайте своими деяниями все недо­стойное. Боритесь с нечистью и учите других бороться с ней. И пусть все те люди, которые прочувствуют в себе силу Божью, уничтожат зло. И от этого всему миру от мала до велика будет жить лучше. Жизнь намного станет прекрасней. Никогда и нигде не стесняйтесь и не стыдитесь своей духовной работы. Через тернии труднодоступные проносите огонь душ своих, а Я вме­сте с вами буду идти впереди. Ежели кто будет отвер­гать Мое имя, наказывайте таковых Моим же именем, но чисто по-человечески. И прошу вас, сами не оступи­тесь в этом сложном направлении”.