Вечные любовники
Шрифт:
Спустя несколько часов, около полудня, мистер Маккарти в задумчивости стоял в винной лавке:
— Vin rose [1] , — сказал он, вздохнув. — Большую бутылку. Она литровая? Не знаю, как она называется.
— Vin rose «Джамбо», — буркнул продавец, игнорируя законы французского произношения. — Четырнадцать шиллингов и семь пенсов.
В винном магазине мистер Маккарти покупал вино впервые. Он помолчал и, запустив руку в карман, погладил кончиками пальцев гладкую поверхность кожаного бумажника.
1
Розовое вино (фр.)
— Четырнадцать шиллингов семь пенсов?!
Заметив, что мистер Маккарти не торопится извлечь из кармана деньги и расплатиться, продавец оставил этот вопрос без ответа. Он подул на бутылку и стал стирать с нее пыль. Посвистывая, он, не торопясь, оторвал лист оберточной бумаги, завернул в нее бутылку и положил сверток в пакет.
— А я думал, бутылка такого размера стоит от силы десять шиллингов, — сказал мистер Маккарти. — В другом месте я такую за десять покупал.
Продавец окинул его недоверчивым взглядом.
— Vin rose я покупаю часто, — пояснил мистер Маккарти.
Продавец, тридцатилетний мужчина со следами оспы на лице, продолжал молча смотреть на покупателя. В уме он уже прикидывал, как расскажет об этом эпизоде старшему продавцу, когда тот спустя час-полтора вернется в магазин. Он пожирал мистера Маккарти глазами, чтобы потом, для пущей достоверности, во всех подробностях описать человека, который спросил vin rose, а затем стал оспаривать назначенную цену. Перед ним стоял мужчина лет пятидесяти, среднего роста, в шляпе, в очках и с усиками.
— Хорошо, не будем спорить — времени нет. — И мистер Маккарти вручил продавцу фунтовую банкноту и взял сдачу. — С вас еще три пенса.
— Три пенса — стоимость пакета, — объяснил продавец. — Сейчас они не бесплатны, понимаете?
Но мистер Маккарти вынул сверток из пакета, сказав, что оберточной бумаги вполне достаточно, и продавец вручил ему трехпенсовик сдачи.
— Я возьму такси, — пояснил мистер Маккарти. — Нести бутылку в руках не придется.
Тем временем Мейви положила две скумбрии на сковородку в кипящее масло и потянула ноздрями воздух. На ней, поверх темно-синего старенького костюмчика, был надет клеенчатый фартук. После недавно снятых бигуди светлые волосы завивались в симпатичные колечки. Вдохнув полной грудью распространявшийся по квартире аппетитный запах, она шагнула от плиты к кухонному столу, ища глазами стакан с полусухим шерри, который буквально минуту назад перелила из бутылки и куда-то поставила.
«Та-ра-ра, та-ра-ра», — напевал между тем себе под нос мистер Маккарти, сидя в такси и пытаясь выбросить из памяти четыре шиллинга и семь пенсов, которые ему пришлось переплатить за вино.
— Квартира в цокольном этаже, — подсказал он таксисту. — Там у дома припаркован мотоцикл с коляской.
Таксист промолчал.
— Мотоцикл с коляской, — повторил мистер Маккарти. — Стоит возле фонарного столба. Дом номер двадцать один. Поняли?
— Роувей-Роуд, двадцать один, — сказал таксист. — Найдем.
Мистер Маккарти закрыл глаза и, вытянув далеко вперед ноги, стал думать о Мейви. Вот она стоит у кухонного стола, к углу рта прилипла сигарета, в правой руке двумя пальцами, большим и средним, держит бокал с шерри, окаймленный с внешней стороны двумя полосками, красной и золотой. Этот субботний вояж — в такси, с бутылкой вина на коленях — мистер Маккарти совершал уже в сорок седьмой раз.
— Неужели он не хочет, чтобы ты модно одевалась? — удивлялись подруги, когда она в первый раз про него рассказала. — Войлочная шляпка в форме тропического шлема, греческие сандалии?
Мейви даже рассмеялась:
— Чтобы я модно одевалась? Скорее, наоборот. — Но это было в самом начале, когда она еще в него всерьез не влюбилась.
— Привет. — Не выпуская бокала из рук, Мейви сделала реверанс. Клеенчатый фартук она уже сняла.
— Привет, Мейви. — Не снимая шляпы и плаща, мятого и, если присмотреться, довольно грязного, он протянул ей бутылку. — Вот принес нам с тобой винца. Чтобы жилось веселей, детка.
Он вошел без звонка, дверь, как всегда, была не заперта, и, войдя, захлопнул ее и повернул замок. Он знал, она такие предосторожности одобряла — мало ли что. «Какая разница? Не все ли равно?» — сказала она однажды, но было это давно, когда они встречались в пятый раз. Они тогда оставили дверь незапертой, и кончилось все плохо. Перепутав входную дверь в ее квартирку в подвальном помещении с соседней дверью, к ним, прямо в спальню, где они в это время предавались любовным утехам, ввалился грузчик с мешком угля на спине.
— Детка, сегодня ты хороша как никогда! — Он снял шляпу и плащ и в поисках штопора окинул глазами кухню. По субботам он имел обыкновение сначала, перед визитом к ней, пропустить пару стаканчиков бренди, а сразу же по приходе выпить бокал vin rose. Шерри, которое пила Мейви, он не любил. На бутылке значилось «британское шерри», и название это вызывало у мистера Маккарти неизъяснимое отвращение.
— Этот костюмчик мне нравится. — Темно-синюю блузку и юбку, в которой сегодня была Мейви, он хвалил и раньше, хотя она не раз объясняла, что и блузка и юбка на самом деле принадлежат ее сестре Линде.
Мистер Маккарти почувствовал запах рыбы. Пахло одновременно скумбрией и духами, которыми Мейви предусмотрительно надушила комнату.
— Сегодня у нас свежая скумбрия под соусом из заварного крема, — объявила, направляясь обратно к плите, Мейви. Мистер Маккарти ее было обнял, но тут же отпустил: мысль о скумбрии под соусом из заварного крема не давала ему покоя. Должно быть, он неправильно ее понял: как может быть соус из заварного крема?!
— Из заварного крема! — воскликнул он. — Из заварного крема?