Вечные мгновения
Шрифт:
Нет, не под парусом белым. Вынесет тело волной, той молчаливой, что сменит мертвую зыбь тишиной.
Там, где свидания вечны, с солнцем сойдется звезда и не пришедшего встретит тот, от кого ни следа.
Будет нас пятеро равных в сетке теней на свету. Равенства голая сущность все подведет под черту.
Из бесконечного вычесть так же нельзя, как причесть. Раз несущественна разность, все остается как есть.
403
И чтоб душа не смолкала в их отголоске морском, вечные сосны сомкнутся
Перевод А. Гелескула
405 170. ИЗВЕЧНЫЙ КАРМИН
Этот кармин не иссякнет, кармин вечерних долин, карминовая кантата из глубины глубин.
В лиловой ночи необъятной горит заката кармин; рядом с рассветом красным горит заката кармин; рядом с лазурным полднем горит заката кармин.
Заката карминные волны, стойкой сосны рубин беспредельное умиранье пламени средь руин.
В сердце, тоской объятом, горит заката кармин; в сердце карминно-красном горит заката кармин; в сердце бесстрастном горит заката кармин.
407 Никогда не погаснет небесный костер-исполин, вечности яркая ясность за пределом земных долин.
Перевод Н. Горский
409 171. ЛУЧШАЯ НОЧЬ
Я успокаивал долго и убаюкал как мог, а соловей за стеною даже к утру не замолк.
И над постелью звенели, тая, как вешние льды, самые синие звезды, все переливы воды.
"Слышишь?" - я спрашивал. "Слышу, голос, как дальний отлет, сник и приблизился снова: Как хорошо он поет!"
Можно ли было иначе слышать разбуженный сад, если душа отлетала, силясь вернуться назад,
если с последним усильем стало светлей и больней видеть последнюю правду и потерять себя в ней?
411 Можно ли было иначе там, на исходе своем, слышать уже ниоткуда слитно со всем бытием? перевод А. Гелескула
172. ДЕРЕВЬЯ-ЛЮДИ
С волнами мглы пройдя сквозь густой шиповник (были цветы нежны и круглы), я прокрался под вечер туда, где застыли стволы.
Одиночество было извечным, был бесконечным немой простор. Я деревом стал меж деревьев и услышал их разговор.
Улетела последняя птица из моего тайника, только я остался в укрытье, где клубились темные облака.
Я собой не хотел становиться я боялся вызвать их гнев, как дерево чуждой породы средь народа вольных дерев.
И они позабыли мой облик облик блуждающего ствола, и, безликий, я долго слушал, как беседа деревьев текла.
415 Я первой звезды дождался и вышел на берег реки, где играли лунные блики, невесомые, как светляки.
Когда я к реке спускался, деревья смотрели издалека. Они обо мне догадались, и меня забрала тоска.
Они обо мне говорили сквозь опаловый зыбкий туман я слышал их добрый шепот... Как же им объяснить обман?
Как сказать, что я только путник, что им совсем не родня? И не смог я предать деревья,
Знает полночная тишина, как я с ними беседовал допоздна.
Перевод Н. Горской
417
173. САМЫЙ ПОДЛИННЫЙ
Как голос самой судьбы, зовут петухи тоскливо, и, сон раздвигая, люди встают, как на край обрыва,
Когда обожгло зарею разломы в сосновой кроне, глаза он один не поднял, далекий и посторонний.
Стихали слова вошедших, и кротко сопели звери, по-женски дохнуло дымом, и даль распахнули двери.
И колос, вода и птица яснели как на ладони, но он не взглянул ни разу, далекий и посторонний.
(Где видел теперь он воду и птичий полет над нею, откуда глядел он - навзничь, как желтый сноп, цепенея?) Но так и не подняв веки, но так и не подав вести, далекий и посторонний, теперь на своем он месте.
(Он там начеку, простертый, стоит, как река на шлюзе, и жажда водою стала, правдивейшей из иллюзий.)
Глаза он один не поднял и, счеты сведя с судьбою, навеки в себе остался и стал наконец собою.
Перевод А. Гелескула
421
174. ВОПРОСЫ К ЖИВУЩЕМУ
Первый С корнем внутренним рожден ты, проходящий по каменьям?
Со своею почвой сплавлен так же ты, как я с моею?
Странствующий вместе с ветром, у тебя наружный корень?
Сон к тебе слетает, точно к средоточью и опоре?
Второй И тебе громады-тучи груз свой на плечи кладут?
Солнце гасит головешки также и в твоем саду?
Ни во что ты тоже ставишь всю нездешнюю тщету?
Третий (соснам-людям) Вы и здесь и там? Об этом нам вы, людям, говорите?
423 Бесконечность ваши корни одинаково магнитит?
Ваш доносится ветрами этот тихий шум подзвездный?
Бор - единственный? И всякий тот и этот - только сосны?
Четвертый От свинца глухих небес ты скрываешься в дому?
Ждешь дня завтрашнего, чтобы отослать его во тьму?
Родины своей не знать даже в вечности ему?
Пятый Краешек какого рая перья облачков в кармине?
С упованием каким ждешь конца, следя за ними?
Соскользнет ступня - в каком море взгляд твой захлебнется?
Распадение дыханья с верой! Гаснущие солнца!
Перевод М. Самаева
425
175. ПОСЛЕДНИЙ РЕБЕНОК
Какая музыка в закате, как полнозвучна и легка от необъятности покоя она уходит в облака !
Я ухожу легко и твердо, легко и твердо, вместе с ней, как по волнам песка ступаю во сне - в своем ребячьем сне.
Селенье белое, в пожаре заката, ждет вдали меня, селение, где все застыло в последнем отблеске огня, где крик над площадью распластан, пронзительный застывший крик, последний крик, который в туче, в закатном пламени возник.