Вечный кайф

Зверев Сергей

– И сколько денег на закупку требует? – деловито осведомился Рок.

– Сто баксов, – бросил Арнольд.

– Что?! – истошно завопил Рок. – За сто баксов можно пять точек накрыть!

Я смотрю на Рока с пониманием. Мне где-то даже его жаль, хотя Дядя Ася, например, считает, что жалеть наркомана можно лишь от очень широкой души или от великой наивности.

Року до смерти хочется уколоться. Он еле живой и готов продать кого угодно. Та доза, которая ему досталась после налета на квартиру Вороны, давно

уже растворилась в крови. Скоро будет ломка. Скоро мир для Рока станет враждебным и захочется умереть. Говорят, когда ломка у героинщиков доходит до определенной стадии, у них возникает полное ощущение, что мясо отслаивается от костей.

– Поехали, – закричал Рок. – Я барыгу знаю. Он мне доверяет. В дом пустит. Кому не доверяет, тем по дворам скидывает! А меня пустит. Меня все знают! Рок в авторитете!

– А ты, вообще, где три дня был? – Вдруг, будто только увидев, глянул на Рока Арнольд. – Ты, дегенерат, обещал еще позавчера отзвониться!

– На вас работал, – гордо выпрямился Рок. – Точки искал. Удочку закинул. Скоро такой улов будет!

– Ну, ты крутой, – с уважением произнес Асеев.

– Пока еще не крутой. Вот оружие подойдет – буду крутым.

– Так звони своему барыге, крутой! – гаркнул Асеев. – Только треск от тебя идет, как от трансформатора испорченного. А дела нет…

Рок поднял трубку и начал названивать по адресам. На третий звонок ему откликнулись, и он важно начал вещать:

– Валера, что ты мне трындишь? «Чеки» «чеками», а граммы граммами. Возьму десять граммов на реализацию… Что, нет? А когда будет?.. Быстрее, Валера. Быстрее доставай. А то кого получше найду. – Повесив трубку, заявил: – И здесь облом.

– Рок, ты мне надоел, – Арнольд дал ему подзатыльник.

– Во, – Рок поднял руку. – Знаю хазу, где «винт» варят. – Глаза его мечтательно закатились. – Хороший «винт». Ядреный. Неделю назад им вбахался. До сих пор отойти не могу.

Он набрал номер.

– Ерики-маморики. И ее нет!

– Ладно, остынь, – сказал я. Рок с облегчением положил трубку и взглядом преданной дворовой собаки, проспавшей ночного вора, уставился на меня. – Ты насчет порченого героина узнал?

– Узнал, – кивнул деловито Рок.

– И что узнал?

– От него еще три наркома кони бросили. Два на Старогрязевской. И один в поселке Экскаваторный.

– Ха, – с уважением произнес я. Информация у Рока была точная. Наркоманы от передозировки, от полной утери здоровья, от изъеденной печени, да от отказывающего сердца, да от излохматившейся в тряпье нервной системы мрут как мухи каждый день. Но когда у одного за другим морда черная, да пасть открыта во всю ширь, как у демократа на митинге, да еще причина смерти с трудом устанавливается – тут уже прослеживается система. Это – порченый героин. Действительно, таковых за последние дни было три.

– Гнилой героин пошел, – вздохнул Рок. – Барыги нам войну объявили биологическую.

– Тогда уж химическую, – сказал Асеев. Ему, офицеру-ракетчику, виднее.

– Во-во, – кивнул Рок.

– И откуда он идет? – осведомился я.

– Это у Вороны надо спрашивать было.

– Она сказала – Бацилла ей дал.

– Ага… Врет же, стерва. – Рок потер руки.

– Почему?

– Потому что из откинувшихся на Старогрязевской был ее хахаль Робертино. Он через нее «белый» брал. И что вам чутье оперативников подсказывает?

– Ты что, полудурок, нас подкалываешь? – Шлеп – Арнольд залепил Року еще одну затрещину.

– Ну чего он? Скажите ему, – обиженно шмыгнул носом Рок, обращаясь ко мне.

– Арнольд, побереги руку… Так, думаешь, Ворона нам по ушам ездила?

– Ага, – довольно хмыкнул Рок.

Да, в логике ему не откажешь.

– Молодец, – сказал я. – Продолжай так и дальше. Агентом станешь.

Да, Ворона уже должна прийти в себя полностью. Нечего с ней сопли развозить. Надо брать ее, змею, за нежное девичье горло.

– Проедусь по городу, – сказал я, поднимаясь.

– А «винтовую» будем брать? – воскликнул Рок.

– Без меня…

* * *

Моя зеленая железная кобыла сегодня заводиться отказывалась. Машина жужжала, тряслась, и мне казалось, что она ехидно хохочет. Надо ее, заразу, тащить на ремонт. И двигатель тянет в последнее время неважно. И мотор чихает. Хорошо, когда один из доверенных лиц держит свою мастерскую и от этой мастерской ты отваживал братву.

– Ну заводись, родная, – воззвал я к ней.

На автобусе я к Вороне не поеду – целый день потерять. Туда можно на метро или на трех автобусах добираться – одинаково длинно. На машине же рукой подать. Не заведется – придется Князя с его «Фордом» брать… Хотя, если Рок дозвонится до барыги, им сегодня «винтовую» хату поднимать.

Машина все-таки завелась, и я резко рванул ее вперед. Какой же опер не любит быстрой езды?

Да, хорошо быть ментом и ездить на красный свет. Может быть, это и неприлично, но отказать себе в подобном удовольствии я не мог, так что до точки назначения добрался через пятнадцать минут.

Кнопка звонка поддалась. Из-за двери донеслось треньканье. Открывай, сова, медведь пришел… Глухо. Никого нет дома.

Я прислонил ухо к двери. В квартире ощущалось слабое биение жизни. Шорохи, скрипы. Хрущобная звукоизоляция – друг опера, естественно, если сам опер живет не в хрущобе.

Все, нет смысла больше жать на звонок, барабанить ногой по двери, кричать, молить: «Откройте». Ни к чему это.

Некрасиво это. Нетактично. Тем более когда у тебя в кармане ключ от этой квартиры.