Вечный кайф
Шрифт:
– А, – махнул рукой Волох. – Все с ног на голову встало. Где вор, где барыга, где бизнесмен, где политик? Кто разберет?
– А не западло ему «белым» торговать?
– Старый вопрос. Какой западло, когда такие бабки? Кроме того, ты Малюту хорошо знаешь?
– Еще как.
– И что такой падле может западло быть?
– Действительно, – не мог не согласиться я.
– Малюта сейчас бизнес свой раскручивает. И тут у него конкуренты появились. Главный – таджик.
– Какой таджик?
– Моджахед.
– Абдуламон
– А ты еще серьезных таджиков знаешь? Так что жди, когда эти две змеи друг в друга зубами вцепятся.
– Н-да, – я цокнул языком.
Информация к размышлению была. Правда, что с ней делать? Увидим.
– Чего у вас на автоответчике в кабинете? – сурово сдвинул брови Романов.
Кабинет у Романова крошечный. На стене за его спиной плакат с гербом России – двуглавым орлом. Деталь символическая. Наш ОБНОН так и прозвали – «дом Романовых». «Ты откуда?» – спрашивают меня. «Из дома Романовых», – отвечаю я. И всем все становится ясно.
– А чего? – недоуменно спросил я.
– «Вы позвонили в ОБНОН. А вам это надо?» И это на отдельском автоответчике. Кто придумал? – Романов нахмурился еще больше. Невысокий, щуплый, он чем-то походил на артиста Никулина, то есть на горького пьяницу, хотя тут его внешность не соответствует внутреннему содержанию. Пьет Романов мало и разборчиво.
– Кто-то придумал, – пожал я плечами.
– Во-во. Из УБНОНа министерства позвонил полковник. И услышал.
– Досадно.
– Вообще весь кабинет у вас обклеен черт-те чем – какие-то идиотские плакаты, цитаты. Зачем на стену конверт прилепили «Для взяток»?
– Это ребята в фильме «Улицы разбитых фонарей» высмотрели.
– И что это значит?
– А что?
– Из подсознания вырывается? Взяток хочется, да?
– Ну а кому с такой зарплатой не хочется? – снова пожал я плечами.
– Хотите на здоровье. Лишь бы не брали… Терентий, надо порядок в кабинете наводить. Серьезнее пора становиться. Не школьники уже.
– Верно, – согласился я. – Это не школа. Это – детский сад.
– А, – обреченно махнул рукой Романов. – На. Прилепишь на видном месте.
– Где взял? – спросил я.
– Купил, – улыбнулся Романов.
«Перечень выражений, запрещенных в кабинете начальника:
– Первый раз слышу.
– Звонил – не дозвонился.
– Искал, но не нашел.
– Заходил, но вас не было.
– Это было до меня.
– А я думал…
– А я докладывал.
– Наверное, команда не прошла.
– А мне никто не говорил.
– А почему я?
– Не слышал.
– Не знаю.
– Не передавали.
– Хотел как лучше.
– Я хотел, но не получилось.
– Я хотел доложить, но вас не было.
– Я сказал, а он не сделал.
– Меня в то время не было, кажется, болел (был в отпуске).
Начальник отдела».
Эту штуковину я тут же, согласно приказу, прилепил в нашем кабинете рядом с «Листком гнева», на котором нарисован взбешенный слон и написано:
«В случае припадка ярости скомкать и швырнуть на пол».
– Это чего за настенная агитация? – заинтересовался Арнольд, слегка опухший после того, как вчера «карнавалил» – то есть бухал до потери пульса со следовательшами и операми из Центрального РУВД. Кажется, не было в милиции тех, с кем бы он не гудел.
– Распоряжение начальника, – многозначительно произнес я.
– Ну вот. А Машу с «Уралмаша» отодрали, – обиделся Арнольд.
Маша с «Уралмаша» – это голая девка с плаката «Плейбоя», которую месяц назад с утра пораньше налепил Арнольд на стену, а через полчаса кабинеты обходил начальник РУВД – человек старорежимной закалки. Это надо было видеть. Тогда и изрек начальник классическую фразу, притом явно не его, говорят, она ходила еще в Советской армии:
– Что это за шлюха?! Отодрать и выбросить!
…Арнольд начал внимательно изучать новую бумаженцию.
Трахх, бах – грохот. В кабинет, открыв головой дверь, влетел Рок и упал на пол под ноги Арнольду. Тот ткнул его ногой и спросил:
– С верблюда свалился, дегенерат?
– Споткнулся. – Агент Рок встал как ни в чем не бывало, отряхнулся. И торжественно объявил: – Я всю ночь думал. И решился. Возьмите меня в агенты!
Опять начиналась старая песня о главном.
– Шустрый, – хмыкнул Арнольд. – Электровеником тебе работать с такими замашками.
– Я же с вами работаю. Барыг сдаю. Я на кон свою репутацию поставил!
– Ах, репутацию, – кивнул Асеев. – Да, в мире воротил крупного бизнеса репутация – главное.
– На меня уже косятся. А может, – он шмыгнул носом, потом приосанился, – может, меня убьют.
– И тебя наградят, – поддакнул я. – Посмертно.
Но Рок иронии не почуял. И «Бриллиантовую руку», которую я процитировал, он если и смотрел, то давно забыл. Его голова полна другим – наркоточками, рецептами на колеса, варкой «винта» и, главное, ожиданием того мига, когда вгонит в вену наркотик.
– Ну так возьмете? – проскулил Рок.
– Утро вечера мудренее, – заметил я. – Ты только просишь. А кто такую честь заслуживать будет?
– А чего? Я еще адреса барыг надыбал, – Рок вытащил записную книжку и начал листать.
Затренькал телефон. Арнольд взял трубку.
– Кто? – спросил он. – А почем?.. Когда?.. Ладно, решим. Перезвони. – Он повесил трубку. И сказал: – Рок, пока ты нам мозги трешь, тут народ звонит, головы барыг на блюде принести обещает. Конкуренция, понимаешь.