Вечный любовник

Уорд Дж. Р.

Рэйдж выдохнул.

— Это хорошо… Хорошо.

Вскоре Ви припарковал «кадиллак» на небольшой стоянке. Они выбрались, встали в круг, прислушиваясь, оглядываясь, вдыхая прохладный воздух.

Несмотря ни на что, вечер выдался просто-таки замечательный, а место было преисполнено спокойствия. Ветерок, скользнувший между бесчисленных ветвей и стволов, принес из леса восхитительный аромат земли и хвои. Над головой сквозь молочные облака проглядывала округлая луна.

Рэт подал сигнал, и они прошли около ста ярдов вперед до небольшого грота в скале. Место

казалось с виду ничем не примечательным, и снаружи, и внутри. Нужно было знать, где именно имеется выступ. Если на него надавить, в сторону отъезжала каменная плита.

Они зашли внутрь, и кусок скалы тихо закрылся за ними. Факелы на стенах вспыхнули золотыми искрами, языки пламени зашипели, рассекая воздух.

Каменистый пол холодил ноги. Пологий спуск вел под землю. Дойдя до самого низа, братья разоблачились. Перед ними распахнулись металлические двери, за которыми находился зал около пятнадцати метров в длину и шести метров в высоту, заполненный стеллажами.

На них, отбрасывая блики, стояли тысячи керамических кувшинов различных форм и размеров. В каждом из контейнеров — сердце лессера, орган, который Омега извлекал из его тела при инициации. На время службы лессера кувшин становился его единственной личной вещью. Братья по возможности собирали кувшины после убийства нежити.

В конце зала находилась еще пара дверей. Уже открытых.

Святая святых братства была высечена из скалы и отделана черным мрамором еще в начале XVIII века, когда первые иммигранты из Европы пересекли океан. Помещение было довольно просторным, с потолка, наподобие кинжалов, свисали белые сталактиты. Огромные свечи, в обхват мужской руки и в длину ноги, установленные на подсвечники из черного металла, излучали не более яркое пламя, чем факелы.

При свете их глазам братьев предстала высокая платформа, к которой вели пологие ступени. Алтарь наверху сделан был из известняка, привезенного из Старого Света. Этот груз удерживали в горизонтальном положении две каменные притолоки. По центру алтаря красовался череп.

За алтарем — ровная стена, испещренная именами всех когда-либо живших братьев, начиная с самого первого, чей череп и украшал алтарь. Надписи покрывали всю поверхность стены, за исключением нетронутой полосы в центре. Этот гладкий участок растянулся на два метра в ширину и по всей высоте мраморной плоскости. Посредине, на уровне полутора метров от пола, выступали два толстых крюка, расположенных таким образом, чтобы за них мог схватиться и удерживаться на них мужчина.

В воздухе появился знакомый аромат — сырой земли и свечей из пчелиного воска.

— Приветствую вас, братья.

Они обернулись в направлении женского голоса.

В дальнем углу комнаты появился крошечный силуэт Девы-Законоучительницы, черный плащ ее развевался над полом. Ее облик скрыт был от глаз — только свет, словно вода, струился из-под черных складок.

Она подплыла к ним, остановившись напротив Рэта.

— Воин.

Он низко ей поклонился.

— Дева-Законоучительница…

Она поприветствовала каждого по очереди,

оставив Рэйджа напоследок.

— Рэйдж, сын Торчера.

— Дева-Законоучительница. — Он склонил голову.

— Как поживаешь ты?

— Хорошо.

Или, скорее, будет хорошо, когда все закончится.

— Занят, наверное, был, не правда ли? Все продолжаешь создавать нам прецеденты, твоя новая привязанность — тому пример. Жаль только, не похвальны они.

Она резко засмеялась.

— Однако не слишком удивлена таким исходом. Ты ведь осведомлен, что это первый рит внутри вашего Братства, приводимый в исполнение.

Не совсем, подумал Рэйдж. Тор отклонил рит, который предложил ему Рэт в прошлом июле.

Но он не собирался приводить ей этот пример.

— Воин, готов ли ты принять то, что тебе предложили?

— Да.

Следующие свои слова он произносил с осмотрительностью, поскольку Деве-Законоучительнице вопросов не задают. Конечно, если кто-нибудь не захочет попасть впросак.

— Умоляю тебя проследить, чтобы я не навредил братьям.

Ее голос стал грозным:

— Ты забываешься.

— Я не пытаюсь нанести оскорбление.

Снова послышался сдавленный смешок.

Он бы поклялся, что она наслаждается всей этой ситуацией. Рэйдж никогда ей не нравился, хотя не мог ее за это винить. Сам дал массу поводов для того, чтобы неприязнь Девы-Законоучительницы возрастала.

— Так ты не пытаешься нанести оскорбление, воин?

Плащ шевельнулся, словно она покачала головой.

— Напротив, ты с легкостью можешь нанести оскорбление, когда хочешь что-нибудь получить, это извечный твой недостаток. Поэтому сегодняшней ночью мы здесь и собрались.

Она отвернулась.

— Орудие при себе?

Фури поставил сумку, расстегнул молнию и достал тройной кнут. Рукоятка, двух футов в длину, покрытая коричневой кожей, потемнела от прикосновения множества рук. С одного конца палки в воздух взметнулись три длинные цепи из почерневшей стали, каждая из которых завершалась острым наконечником, напоминающим сосновую шишку с шипами.

Тройной кнут — древнее, опасное оружие, но Тор сделал мудрый выбор. Чтобы соблюсти ритуал, братья не должны были щадить Рэйджа ни выбирая оружия, ни применяя его. Снисхождение означало бы нарушение ритуала, неполноту раскаяния, которое он предполагал, и утрату шанса на истинное очищение.

— Начнем, — произнесла она. — Пройди к стене, Рэйдж, сын Торчера.

Вампир двинулся вперед, шагая через ступеньку. Подойдя к алтарю, он внимательно посмотрел на священный череп — языки пламени лизали пустые глазницы и длинные клыки. Встав к черному мрамору, он взялся за каменные выступы и ощутил спиною холодную поверхность.

Дева-Законоучительница подплыла к нему и подняла руку. Когда рукав опустился, на месте соединения руки с плечом появилось яркое сияние, слепящий глаза свет обрел форму, смутно напоминающую руку. Электрический треск прошел по всему телу Рэйджа, что-то зашевелилось внутри, словно ему поменяли местами внутренние органы.