Вечный слушатель
Шрифт:
Глазело внимательно на нее.
5
Три дна - без цели и без предела,
Бежало мясо, мчалась еда,
Небо темнело, небо светлело
И было огромно, как никогда.
6
Три дна - затравленно, остервенело,
Три вечности продолжалась езда,
Небо темнело, небо светлело
И было огромно, как никогда.
7
Три дня мечты о жизни загробной,
О смерти - меж небом и травой.
Коршуны в небе кружились злобно
Над
8
Три дня, покуда веревка держала
Под небом зеленым, над бурой травой,
И уже воронье с коршуньем дрожало
Над жратвой, пока что еще живой.
9
Он от боли орал, они - от счастья,
Они обгоняли его галоп,
Солнце и звезды крылами застя,
Грядущий пир обсуждая взахлеб.
10
Три дня получил он жестокой форы,
Но хочет земля получить свое.
Подъехал один из ловчих, который
Разом избавил от травли, от своры:
Остались небо и коршунье.
11
Три дня - через темень и через ясность,
Чтобы порвать с суетой мирской,
Обрести великую безопасность,
Устало ввалиться в вечный покой.
БАЛЛАДА О ВДОВЕ
И СОЛДАТАХ
Стреляют стрелки, и колют клинки,
И грозит река перекатом.
Вас не выдержит лед, и собьют вас влет
Сказала вдова солдатам.
Но у солдата мушкет заряжен,
И в привычку ему переть на рожон,
Вояка молодцеватый
Идет по приказу на север, на юг,
Ужо не отпустит кинжал из рук!
Сказали вдове солдаты.
Кто забыл про сирот, тех возьмут в оборот,
Легко грозить супостатам,
Да не прыгнуть, увы, сверх своей головы!
Сказала вдова солдатам.
Но у солдата наточен кинжал,
В лицо вдове он просто заржал:
Только брод перейдем распроклятый,
Только встанет над крышей луна, над коньком,
Мы придем, вдова, к тебе прямиком
Сказали вдове солдаты.
Вы пройдете, как дым: бойцам молодым
Людей не понять женатых.
Как торопится дым! Сжалься, Боже, над ним!
Сказала вдова о солдатах.
Сплюнул солдат, взял мушкет и кинжал,
И к броду речному свой путь держал,
Вот - река, а вот - перекаты:
Луна взошла, подошли холода,
Солдату не всплыть из-под корки льда:
Что скажут вдове солдаты?
Он прошел, словно дым - погиб молодым.
Разуменья нет в неженатых.
Кто забыл про сирот - тех возьмут в оборот:
Сказала вдова о солдатах.
ФРИДРИХ ГЕОРГ ЮНГЕР
(1898 - 1977)
МАВРИТАНКА
(Из цикла *Восточный город*)
Розами и падалью пропитан,
Светом залит город глинобитный.
Остров средь пустыни первобытной,
Меж полей нарциссов чутко спит он.
Мавританка, паранджу откинув,
Выйдет в дворик - в подлинном обличье.
Круглые глаза, как яйца птичьи,
Черно-белы. Стоны муэдзинов
Ломятся в рассудок издалека.
Дохлые собаки - часть пейзажа.
Вкруг мечети мерно ходит стража,
Охраняя заповедь Пророка.
Вьются мухи тучею зеленой.
Азраил выходит на прогулку.
Черный маг спешит по переулку,
Схожему с жаровней раскаленной.
Словно мельница, руками плещет
Мавританка - парой черных крыльев:
Что с тобою?.. Напрочь обессилев,
Город в смертной духоте трепещет.
Танец твой для чужеземца страшен,
А твоя душа - летит, хохочет,
Вздрагивают груди, и топочет
Пара ног подобьем черных башен.
Только тень твоим движеньям вторит.
Голуби взмывают в купол синий.
Тишина - один лишь крик павлиний,
Будто нож, ее порой распорет.
СОБАКИ
(Из цикла "Восточный город")
Сплошные кости, кожа да короста;
Как дети, робки и боятся палок.
Они живут в гниющих недрах свалок,
Куда вползать и мерзко, и непросто.
Там есть прокорм - куски гнилья и рвани,
И можно скрыться от людей недобрых;
Испробуешь булыжника на ребрах
Начнешь бояться человечьей брани.
Когда луна висит вверху, во мраке,
И купола мечетей над пустынным
Песком подобны яйцам страусиным,
На небо начинают выть собаки.
Воздеты головы собак бродячих
Туда, где только звезд толпа седая;
Псы до рассвета воют, ожидая
Услышать вой небесных стай собачьих.
Но счастье дверь пред ними не закрыло:
Известен страстный трепет - им, которым
Затем дано, таясь по смрадным норам,
Вылизывать щенков слепые рыла.
Терпенье! Дастся каждому по вере:
Молящийся, помысли о собаке,
О звездах глаз ее: в грязи, в клоаке
Живут и жизни радуются звери.
ЭЛИЗАБЕТ ЛАНГЕССЕР
(1899 - 1950)
СВЕТЛЫЙ ДЕНЬ ПЕРЕД ВЕСНОЙ
Не сраженья ли духов грядут, при которых
в облака ударяет воздушный прибой?
Прошлогодние алые листья в просторах
закружились, как ткани, - и множится шорох,
и полуденный свет, словно кровь под стопой.
Не фламинго ль крыла распластал в небосводе,