Ведьмина дорога
Шрифт:
Возле западного пролома был огорожен полукруг — натянули брошенную самозванцем ткань от шатров. Установили там даже скамьи для судей — одну для представителей клана, другую — для гостей из общины, третью — для кого-то из стаи и четвёртую — для общих старших братьев, тех, кто не только принял высшее посвящение, но и далеко ушёл по пути прозрения. Тех, кто определял, что может послужить делу Освобождения. Чёрных волшебников сюда не позвали, они вообще не нуждались ни в
Вейма хотела упереться, но драться прилюдно с мужем не хотела, да и… всё было закончено. Судьбу отступников решали или смертью или особым посвящением, которое превращало вампиров в бездушных чудовищ, полностью подчиняющихся своему учителю.
— Просто верь мне, — шепнул Вир, твёрдой рукой подводя жену к месту, указанному глашатаем. Тот сделал на прощание ещё один кульбит и упрыгал вниз по склону. Перед скамейками судей (три представителя клана. Остальных по двое) стоял старый Ватар, учитель Веймы. Возле него, понурившись, ковырял башмаком землю Липп.
— Итак, вы пришли, — встал один из общих старших братьев. Были они в серых балахонах, закрывающих лица и пахло от них — усталым равнодушием. — Начнём. Приблизим Освобождение, братья и сёстры! Вампиры Вейма и Липп! По воле Освободителя своим учителем вы предназначены были на то, чтобы, пройдя высшее посвящение кровью, пить кровь слепых, лишая их надежды на помощь Надзирателя, которого они зовут Заступником, и постепенно, отрекаясь от соблазнов этого мира, готовились к тому, чтобы нести слепым малое посвящение. Вы же отреклись от своей пищи, вмешивались в дела слепых, порождали в них надежду и позорили свой клан. Вы виновны и должны оставить этот мир, чтобы, родившись снова, исправить свои ошибки.
Это означало — смерть. Липп сглотнул. Вейма смотрела в пол.
Она всегда знала, что появление на встречи означает смерть.
— Я отрекаюсь от таких учеников, — поспешно сказал старый Ватар. — Я возлагал на них много надежд, но они предали меня.
— Итак — смерть, — торжественно заключил общий старший брат.
— Эй! — завопил Липп, который, кажется, решил, что терять ему больше нечего. — Так нечестно! Вы даже не стали меня слушать!
— Твои слова не имеют значения, — холодно возразил судья. — Ты не имеешь права голоса, а твой учитель не выступит твоим поручителем. Итак…
— Я хочу выступить обвинителем, — вмешался Вир, который до того стоял поодаль. Арне так и остался топтаться за пределами полукруга, не решаясь ни уйти, ни войти внутрь.
— Обоих? — деловито уточнил судья.
— Нет. Её, — кивнул оборотень на жену. Она отвернулась. Прочитать мужа ей удавалось не всякий раз.
Просто верь…
— Ты называл её своей женой… — медленно произнёс судья.
— Да, — кивнул оборотень, выходя на середину. — И я обвиняю вампира Вейму в том, что, будучи моей женой, она покинула мой дом и так и не вернулась, хотя я давал ей и время одуматься, и возможность признать свою ошибку.
— Что?! — завопила, не сдержавшись, возмущённая обвинением вампирша. Ватар её толкнул, и она упала на землю, разъярённо шипя от напрасной злости.
— И я обвиняю её же, что, ещё до того, как стать моей женой, она охотилась в моих владениях, не спросив моего разрешения и нарушая обещания, которые давались мне кланом. Я требую возмещения!
Повисло озадаченное молчание.
— Она умрёт, — произнесла одетое в чёрное платье худощавая представительница клана. — Чего ты ещё хочешь?
— Я шателен Гандулы, — напомнил Вир. — Я храню это место в развалинах для наших встреч. Я обладаю влиянием на баронов, мешая им объединиться против нас. Я участвовал в осаде Ордулы, что привело к крушению планов братьев-заступников объединить страну и ввести единый закон против нас.
— Мы знаем твои заслуги, — нетерпеливо перебил стоящий перед всеми судья. — О чём ты просишь?
— Её, — просто ответил Вир. — Она принадлежит мне, такое возмещение я назначил за её преступление. Она сбежала. Я требую вернуть её мне, а не отдать смерти.
Вейма оскалилась. Её… муж… что-то задумал, но, к чему бы он ни вёл, сейчас он требовал её унижения.
— Дочери клана не продаются! — разозлилась, вскакивая на ноги, представительница клана. Её товарищ потянул её за руку, пытаясь усадить, но она вырвалась и оскалила зубы. Вампиры всегда с трудом терпели друг друга. Могла случиться драка, но за вторую руку её ухватила другая вампирша, пухленькая, в мужской крестьянской одежде. — Она виновна! Убейте её! Но нельзя отдавать вампиров в рабство этим… этим… этим псам!
— Это не рабство, — скрестил руки на груди оборотень. — Я установил наказание, она приняла его. Мне не нужна служанка, мне нужна жена.
— Женятся, чтобы иметь детей, — напомнил крепкий седой оборотень, с интересом принюхивающийся к топтавшемуся у входа Арне. — Вампиры же бесплодны.
Вир пожал плечами.
— Я привёл в стаю нового сына. У него будут дети.
— Я не спрашиваю о твоих заслугах перед стаей, — с обманчивой мягкостью возразил седой. — Я говорю, что вампиры не годятся в жёны.
— Не годятся?! — разъярилась одетая в чёрное вампирша. — Это ваши псы недостойны наших дочерей!
Кто-то тихо рассмеялся. Вейма, скорчившаяся у ног своего учителя, продолжала злобно шипеть. Липп топтался с ноги на ногу. Бежать ему было некуда, но очень хотелось.
Остальные переглянулись. Почти одинаковыми движениями пожали плечами.
— Твоя просьба нелепа, — решил судья, — и ты слишком предан миру, раз просишь о жене.
— В самом деле, — нагло ответил молодой оборотень, — слишком предан… Что же… я вернусь в стаю, сменю облик, покину Корбиниан, сложу с себя заботу о Гандуле…