Ведьмина хижина
Шрифт:
На улице, между тем, встретила дивная весенняя погода. От вчерашней пасмурности не осталось и следа. Воспоминаниями о дожде служили разве что блестящие капли на чудных свежих листьях деревьев, обступивших хижину со всех сторон. Ликка замерла на пороге, подставляя лицо яркому солнышку, и потянулась. Настроение было приподнятое, хотелось немедленно, вот прямо сейчас приступить к учебе. Ну, или сначала позавтракать, а потом — сразу же учиться! В силу своего характера (а, может, по каким-то другим причинам), Ликка любила заниматься делами по утрам. Когда солнышко свежее, да все вокруг просыпается, как-то и
В первую (и самую важную) очередь Ликка обежала вокруг хижины, но не с целью зарядки, а чтобы посмотреть, что же как преобразилось. Внешне, правда, изменения были совсем не выразительны. Можно даже сказать, их практически и не наблюдалось. По серой черепице полз мох, краска на ставнях местами облупилась, выпуклые стены закрывала густая поросль молодого вьюна. А на крыше, вокруг пузатой трубы, сидели вороны и смотрели на Ликку то ли удивленно, то ли с интересом.
— Чего смотрите? — Весело спросила Ликка и подмигнула (наверняка же увидят). — Бездельники! Летите, делами занимайтесь, а то все каркаете да каркаете! Вчера вас тут, между прочим, не было! Могли бы и встретить нового человека!
Тут, словно услышав ее, вороны разом взмыли в небо, на мгновение обратив день в ночь, и, оглашая лес дружным карканьем, скрылись далеко за макушками деревьев.
— Не стоит их пугать, — раздался из-за спины знакомый скрипучий голос, — настоящие ведьмы дружат с воронами.
У крыльца стояла Челма Сытконош. Выглядела она так, будто собиралась в очередное путешествие. Темный костюм, остроконечная шляпа и (главное) метла в руке являлись стопроцентным тому доказательством. Стоит ли упоминать черного ворона, сидящего на плече и кивающего головой. Он будто соглашался с каждый словом, произнесенным ведьмой.
— Я тоже буду дружить, — сказала Ликка, — вы же меня научите как?
— Невозможно научить кого-то дружить. Тут либо умеешь, либо нет. И никакое волшебство не поможет. — Поучительно заметила ведьма. — Мне нужно слетать в деревню по делам. Можешь приготовить завтрак и подождать меня на кухне. — Последнее предложение совсем не походило на вопрос.
— А?..
— Столовые приборы и продукты в полном твоем распоряжении, я уже позаботилась, — сказала Челма Сытконош, — скоро буду.
С этими словами она ловко оседлала метлу и взмыла в голубое небо. Только деревья весело зашумели листвой ей вслед.
Теперь предстояло подумать о завтраке. Ликка очень любила готовить на завтрак бутерброды с вкусным фруктовым чаем. Особенно ей нравились бутерброды с рыбой (тут уже не поспоришь — дочка пиратов). Следовательно, вставал вопрос — есть ли у ведьмы на кухне хлеб, рыба и чай?
Рыбы не нашлось. Зато хлеб лежал нарезанными ломтями на блюде на столе, а рядом примостился пузатый заварочный чайник, из тонкого носика которого вился вкусный запах лесных ягод. Тут же стояла тарелка с кусочками сыра, лежало несколько больших сочных яблок и (наверное, на всякий случай), мисочка со сметаной. Столовые принадлежности, как и еда, не изъявляли желания взмыть в воздух, а вели себя вполне обыкновенно. Портили общее впечатление ошметки мха, разбросанного в беспорядке по полу, цепляющегося за занавески и свисающего даже со спинки одного из стульев. Конечно, может быть он со временем бы и растворился, но садиться завтракать в подобной грязи Ликка определенно не хотела.
Под раковиной обнаружился веник и совок. Ликка порыскала по шкафчикам и на одной из полок, прямо за банкой с ящерицами (вчерашний подарок чародея) нашла несколько тряпок, которые вполне бы сошли для того, чтобы хорошенько протереть ими всевозможные поверхности.
Ящерицы зыркали на Ликку желтыми глазами и шевелили хвостиками. Судя по всему, сидеть в банке им было совершенно неудобно.
"Бедняги, — подумала Ликка, — сидят там, в тесноте. Тоже мне чародей. Додумался же засунуть их в банку. Не мог, что ли, найти место побольше?".
С этими мыслями она переставила банку на стол для готовки. Может, ящерицы и зачарованные, но капелька утреннего света им определенно не помешает.
После этого Ликка взялась за уборку.
Пыль немедленно встала столбом (а это, как известно, верный признак действительно хорошей уборки). Ошметки зеленого и белого мха полетели в мусорную корзину, какие-то фантики, бумажки, огрызки карандашей и яблок последовали туда же. Видимо, давно здесь не наводили хорошей уборки. Закончив подметать, Ликка встала в центре кухни, уперев руки в бока, и подумала о том, что неплохо было бы заодно и пол помыть. Ящерицы на столе молча ворочались и шевелили хвостами.
Набрав полное ведро теплой воды, Ликка принялась искать мыло. За этим занятием ее нашла Челма Сытконош, вернувшаяся из деревни.
— Уборка, это хорошо, — сказала ведьма, осмотрев кухню, — настоящие ведьмы любят чистоту. А почему не завтракаешь?
— Сначала уберусь. — Пропыхтела раскрасневшаяся от усердия Ликка.
Тут Челма Сытконош увидела банку с ящерицами и сказала:
— Так-так-так. А я совсем и забыла. — После чего подошла ближе.
— Они, наверное, голодные. — Заметила Ликка. Кусок мыла неожиданно скользнул из темного угла под раковиной прямо ей в руки.
— Может быть, — сказала Челма Сытконош, внимательно разглядывая ящериц, — какие-то они странные.
— Зачарованные! — Подсказала Ликка.
— Может быть. От Бруно можно ждать всего, чего угодно. — Пробормотала ведьма. — В любом случае, до обеда мы не узнаем. Ты тут заканчивай, а потом займемся обучением. Схожу на чердак, поищу что-нибудь из книг.
— А разве вам не положено спать?
— В каком смысле? — Нахмурилась ведьма.
— Вы же всю ночь работали, а теперь, стало быть, захотите вздремнуть.
Челма Сытконош покачала головой.
— Девочка моя. — Сказала она. — Если бы я тратила на сон столько времени, сколько мне бы хотелось, то никогда бы не стала настоящей, всеми уважаемой ведьмой!
— А вы всеми уважаемая?
— Непременно! — Отозвалась Челма Сытконош гордо и направилась к дверям.
Зачарованные ящерки проводили уходящую ведьму грустным взглядом. Ликке даже стало их немного жаль. Ну, и что, что зачарованные? В данный момент, в эту самую минуту они же настоящие! Живые! И голодные!