Ведьмы Алистера
Шрифт:
Девушка всё ещё стояла на границе в тщетных попытках успокоиться, думая то о капюшонах, то о плащах, то о любых других неважных вещах из разряда не забыла ли она выключить чайник перед уходом — в общем, о чём угодно, только не о кровавых ведьмах, которые ждали её за границей купола, который надёжно скрывал своих жителей.
Стоя здесь, простой обыватель видел лишь заброшенный много лет назад городок со старыми деревянными постройками, запорошёнными снегом. Купол был защитой. Мощнейшей магической иллюзией, которую никто не видел во всей её отвратительной красе, пока не пересекал границу.
И сейчас, находясь у самой
Там, за границей, её ждала судьба — злой рок, висевшей над ней с самого рождения. Кровавая корона, что тянулась к ней. Джилс ощущала её. И чем ближе они были, тем сильнее натягивалась нить, связывающая их.
Нити, подобные этой, всегда наполняли мир, прошивая его насквозь и связывая воедино людей и предметы. Обычные люди об их существовании даже не знали. Ведьмы со слабым даром могли лишь чувствовать. Только сильные — видеть. И лишь единицы могли не просто видеть, но и взаимодействовать с нитями.
У Джилс дар был слабым. Однако корону она чувствовала как никогда отчётливо.
Девушке понадобилась недюжинная смелость, чтобы переступить границу. И сделать это так, как подобает королеве кровавых ведьм: с высоко поднятой головой и прямой, как палка, спиной. И плевать, что за этим грозным фасадом она дрожит от страха, осознавая, что день коронации станет последним днём её жизни. Ведь Кровавым ведьмам не нужна такая королева, как Джилс: слабая и никчёмная. Жалкий отголосок былого величия королевской семьи.
Но даже если ей суждено умереть, она умрёт королевой, а не жалкой трясущейся девчонкой, которую зарезали в луже собственной мочи, потому что ей было так страшно, что собственное тело подводило её. Джилс так решила — и то, что внутри неё была заперта именно трясущаяся от страха девчонка, не могло её остановить.
Город Ведьм встретил её тёплым весенним солнцем и ласковым ветерком, которые были так несвойственны суровым декабрьским морозам. Но Джилс не была этому удивлена — под куполом погода всегда была одна. Здесь навечно застыло тёплое весеннее солнце; по улицам гулял игривый ветерок, наполненный запахом крови: солёным, оставляющим привкус меди на языке. А ночами всегда светила полная красная луна.
Город Кровавых Вод был будто запечатан в тот день, когда на него опустили защитный купол. Замер тем погожим весенним деньком, когда сотни ведьм пролили свою кровь, выжав её до последней капли, чтобы закрыть город от внешнего мира. А потому, даже когда за барьером бушевала суровая зима, здесь всё так же было тепло.
Джилс сняла свой тёплый плащ, решив, что толку от него нет, и повесила его на руку. Больше не было необходимости защищаться от морозов, а спрятаться от лишних глаз он всё равно не помог бы: каждая ведьма в городе ощутила тот момент, когда Джилс пересекла границу, ведь все ведьмы Кровавых Вод были связаны с куполом посредством собственной крови.
Джилс шла по узким мощёным улочкам, то тут, то там ловя на себе заворожённые взгляды. Мужчины, женщины, дети — они все смотрели на неё во все глаза. Для них она являла собой диковинное представление. «Блудная внучка», «королевская кукла» — именно так её иногда называли за спиной.
«Смотрите, пока можете, — язвительно подумала Джилс. — Надеюсь, я буду сниться вам в кошмарах!»
Было сложно не заметить, что люди на улице одеты в кроваво-красные церемониальные мантии
Девушке даже стало интересно, сколько жителей будут мысленно поливать её грязью, когда корона опустится на её голову. Джилс мысленно сделала ставку как минимум на половину города.
Сопровождаемая безотрывными взглядами и обидными шепотками в спину, Джилс вышла к главной — точнее, единственной — площади. Кровавые Воды были небольшим городком с узкими улочками, кирпичными домами и огромным каменным замком, возвышающимся над городом. А парадные ворота — называть их дверьми просто язык не поворачивался — выходили на площадь, которая была никак не местом для прогулок, увы и ах.
У этой площади с покатой площадкой в центре было всего две цели.
Первая и самая важная — на ней проводились ритуалы, из-за которых городок и получил своё название много лет назад. Кровь, стекавшая по дорожкам, попадала прямиком в протекающую через город реку, окрашивая её воды в красный цвет. Из-за этого жители соседней деревни в низинах реки, ужасаясь, стали называть поселение вверх по течению «городом Кровавых Вод». Вот только этой деревни уже давно не было, а Кровавые Воды всё ещё стояли на своём месте, затерянные среди холмов, как нарыв на карте мира.
Вторая же причина существования площади напрямую касалась Джилс. Именно здесь проводилась Коронация. Тоже своеобразный ритуал, однако не имеющий ничего общего с коронациями во внешнем мире. Объединяло их разве что торжественное настроение, что витало в воздухе, смешиваясь с ароматом меди, который на площади был ещё гуще.
Корону Джилс заметила сразу. Та лежала на бархатной подушечке на деревянном возвышении посреди площади. Естественно, подушечка была красная: у кровавых ведьм просто не могло быть неоново-зелёной подушечки для главного головного убора, древнего, как сам город. Хотя, возможно, корона была даже старше. Медная с зеленоватой патиной и с сапфирами на двух пиках, чем-то отдалённо напоминающими рога. Почему там были сапфиры, а не рубины, Джилс не знала, да и, если честно, знать не хотела. Наверное, раньше кровавые ведьмы несильно заботились о символике и красном цвете — увидели красивые синие камушки и вставили в корону. По крайней мере, Джилс придерживалась такого мнения, не пытаясь придумать красивую отговорку. Девушка вообще не слишком верила в легенды и символизм хотя бы потому, что сама была легендой для кого-то.
Тяга между медной короной и Джилс усилилась, когда на деревянный помост за возвышением вынесли на носилках старую больную женщину.
«Бабушка», — с ужасом подумала Джилс. Смотреть на когда-то высокую и статную королеву ведьм, которая держала своей властной рукой весь город и внушала страх другим ковенам, было больно. Раньше никто не посмел бы и слова поперёк пискнуть. А теперь… теперь эти скрюченные пальцы наверняка и ложку с супом не могли удержать, что уж говорить о целом городе. Неудивительно, что женщина, шедшая за носилками, так широко и торжествующе улыбалась.