Ведьмы горят на рассвете
Шрифт:
Мои любопытные глаза скользят по витиеватым наполненным дымом сосудам, покрытым перламутровой пудрой сушёным травам и лепесткам цветов в янтаре… Всё блестит и сияет, и шепчет о тайнах. Не считая дома Влада, я никогда не видела места, наполненного сакральными предметами. Может, Нилам был прав, переживая о моём визите? Я могу, например, украсть вон тот аметист с полки, чтобы перезарядить свой кулон, или же мешочек с маковыми семенами с подоконника, и Мир будет сладко спать, пока я обыскиваю его квартиру в поисках своих костей.
– Притронешься к чему-нибудь, и я сломаю тебе пальцы, – Нилам закрывает дверь. Музыка превращается в приглушённое эхо. –
Моя рука замирает на полпути к раскрытой на стуле книге. Я наклоняю голову в его сторону, Нилам смотрит на меня в ответ с вызовом. «Ему не понравится этот вызов».
– Попробуй, – нарочито скидываю книгу со стула и усаживаюсь сама. – А я сломаю тебе нос. Носы никогда не заживают правильно. – И снова я замечаю ту необъяснимую мысль в его зрачках вместо ответа. Мгновение, и той уже нет. Словно брошенная в бездонный колодец монетка. Он меня не боится, однако всё равно видит во мне что-то, что приводит его в замешательство.
– Я нашёл морокс, – легко меняет тему разговора Нилам, проходя мимо меня к книжной полке. – Но это последний пузырёк.
– Последний? – голос Мира звучит обеспокоенно. «Интересно». Чтобы создать подобной силы зелье, помимо основных ингредиентов, необходима магия – капля крови того, кто обладает магическими способностям. Иначе это просто вонючее варево. Однако Влад – единственный, кого я знаю, чья кровь пропитана магией.
«Получается, Влад помог вам создать морокс, а теперь вы на него охотитесь?» – я кошусь на Мира. Он упёрся плечом в оконную раму, забавляя себя тем, что вертит между пальцами драгоценный камешек с металлическими прожилками. Хотелось бы мне с такой же лёгкостью провертеть его мысли в своей голове, узнать, о чём он думает. Может, тогда я бы выяснила, что произошло между ним и Владом – потому что пока между ними ничего общего. Влад ненавидел толпы, Мир же чувствует себя уверенно среди людей; Влад появлялся и исчезал словно призрак, а присутствие Мира ты чувствуешь издалека: как только он появляется в комнате, то будто бы занимает всё свободное пространство. Точно гроза, точно снежная буря в полночь.
Что-то отскакивает от моего ботинка, когда я ёрзаю на стуле. Опустив глаза, вижу маленький жёлтый топаз. Не аметист, жаль.
– Вы уверены, что Джасна жива? – интересуется Нилам, доставая с полки крошечную бутылочку с чёрной, как оникс, жидкостью, и капая несколько капель в свою кофейную кружку. – Потому что если нет, мне конец после того, как я попытаюсь заглянуть в воспоминания мёртвого человека.
– Погоди, – его слова заставляют меня позабыть обо всём моём любопытстве. – Ты собираешься это пить сам? Я думала, вы хотите, чтобы я…
– Ты вообще знаешь, как это работает, Славич?
Я сглатываю.
– Конечно. – «В теории».
Нилам вскидывает свои густые брови, держа кружку в одной руке, а перчатку Джасны, который до этого раздобыла Лав, в другой.
– Ты пьёшь это и… засыпаешь, – начинаю я медленно, пытаясь припомнить, что однажды читала. – Загвоздка в том, что нужно быть постоянно сконцентрированным, непрерывно помнить о том, что это воспоминания, а не реальность и не твои собственные мысли. Потому что один неверный шаг, и можно запутаться в собственном подсознании. Потерять связь с реальностью, сойти с ума. – Мой взгляд мечется между ним и Миром, потому что оба слушают меня, но молчат. – А ещё воспоминание за воспоминание. Взяв одно, ты должен отдать одно из своих взамен. Забыть день из прошлого.
Одобрительно кивая, Нилам присвистывает.
– А она домашку-то делала, Мир. Вижу теперь, почему ты предпочитаешь подобный актив живым. Мы можем использовать книжку, которую она называет мозгами.
– Я не энциклопедия.
– Конечно нет, детка. Слишком блестящая для старой бумажки. И ты когда-нибудь использовала морокс прежде?
Я раздумываю над тем, чтобы соврать. Может, смогу использовать зелье, чтобы пережить свой собственный последний день заново, увидеть лицо человека, который был рядом со мной в ту ночь. Однако не уверена, что смогу вспомнить то, что моя память заблокировала намеренно. Кроме того, возможность пережить снова тот кошмар не входит в мой список желаний.
– Нет, – качаю головой я. – Не использовала.
– Что ж, тогда да, его собираюсь пить я, – откидывая одеяло, Нилам плюхается на диван. – А теперь валите. Нечего пялиться, словно извращенцы, как я сплю. – Делает глоток, морщась. – Позову вас, когда закончу.
– Надеюсь, не как в прошлый раз, – цокнув языком, Мир подкидывает камешек с металлическими прожилками в воздух, ловит на лету и направляется к двери.
Но я не двигаюсь.
– У тебя есть воспоминание, которое ты готов забыть навсегда, Нилам? – спрашиваю я.
– Куча.
– О чём?
– Детство.
Ярослава
– Разве можно использовать зелье как наркотик? – спрашиваю я, когда мы возвращаемся в коридор. Ближе к полуночи вечеринка, кажется, стала лишь громче, смех безумнее, а воздух горячее.
– Что, твои волшебные книжки не научили, как веселиться с помощью магии? – Мир замирает на углу лестницы, у перил, глядя на танцпол внизу. Два прожектора отбрасывают свет ему на лицо, один синий, другой фиолетовый, и профиль Мира запечатлён между ними, точно картина, которую ты тайком наблюдаешь сквозь замочную скважину на рассвете. В красках утреннего, обманчивого тумана.
– Нет.
– Не слушай Лав. Морокс не наркотик, это… обезболивающее. Убирает боль твоих мыслей, – продолжает он, поправляя правой рукой запонку на левом манжете. По-прежнему отказывается смотреть на меня. – Лекарства тоже опасны, если использовать их не по назначению, верно? С магией так же. Морокс позволяет ненадолго, как говорится, забыть о насущном, что вне нашего контроля, если выпьешь не больше того, что нужно, чтобы погрузиться в прекрасный сон без сновидений, но в то же время продолжать бодрствовать. Никаких переживаний, никаких ожиданий, никаких осуждений. Столь желанная всеми жизнь в моменте. – Он вздрагивает, когда его пальцы сжимают запонку чуть сильнее, чем нужно. – Блин.
Мы оба смотрим на каплю крови на кончике его пальца, лишь она одна связывает наши взгляды.
– Подожди здесь, хорошо? – не дожидаясь моего согласия, он отправляется вниз по ступенькам.
«А куда я могу уйти?» – думаю я, наблюдаю, как он подходит к бару и берёт салфетку, чтобы стереть кровь. Бармен предлагает напиток, Мир отказывается, но потом просит что-то, из-за чего бородатое лицо парня перекашивает от удивления.
От нечего делать, я снова лениво оглядываю клуб. Теперь, рассматривая всё получше, думаю, понимаю, что имел в виду Нилам, говоря, что люди приходят сюда за магией. Всё кажется обыденным, однако за вуалью пьяной беззаботности есть что-то… приятное. Вкус прогулки в ночи, когда никто не подслушивает, не подглядывает, не обращает внимания на твои ошибки. Аромат свободы – по крайней мере такой была для меня всегда магия.