Величайшая любовь
Шрифт:
– Вот и хорошо. Джорджия, мы уже приехали, – с этими словами Николас выбрался из экипажа, затем помог своей невесте. А потом сразу повел ее в церковь.
В церкви было сумрачно и прохладно, а запах старого дерева и воска приятно щекотал ноздри. Викарий – милый старичок – искренне обрадовался, увидев Николаса, которого, по-видимому, в свое время крестил. Узнав о причине его визита, священник в восторге воскликнул:
– Все будет в лучшем виде, мой мальчик! Какую замечательную женщину ты выбрал в невесты! Я очень рад, что ты решил обвенчаться именно здесь, в
Джорджии показалось, что она вот-вот лишится чувств. Господи, она слишком хорошо помнила свое первое венчание – вот только тогда в глазах викария был холод, а все присутствовавшие не очень старательно скрывали насмешливые улыбки. Но тогда она была невинной и не понимала, что означали эти насмешки.
– Берете ли вы, Джорджина Юджиния, в мужья этого человека?..
Монотонный голос викария звучал словно издалека, и Джорджия украдкой взглянула на Николаса. К счастью, он совершенно не походил на Багги. Рассеянный свет, проникающий сквозь запыленное стекло небольшого оконца, падал на него таким образом, что она видела лишь абрис его профиля – прямую переносицу, высокий лоб, очертания чувственных губ и контур подбородка. В неярком свете свечей можно было разглядеть и завиток темных волос, заправленных за ухо удивительно правильной формы.
Николас неожиданно повернул голову, и их взгляды встретились. Он улыбнулся, а Джорджия, покраснев, быстро опустила глаза.
Нет, не было никакого внешнего сходства с Багги, совершенно никакого. Багги, стоявший у алтаря в своей лучшей одежде, хотя и не отрывал от нее глаз, ни разу не улыбнулся ей, и теперь она понимала, о чем он тогда думал.
– Этим кольцом я соединяюсь с тобой и перед ликом Господнем клянусь, что до конца дней своих буду любить, утешать и почитать тебя… – сказал Николас, надевая ей на палец золотое кольцо.
Джорджия посмотрела на кольцо. Оно было тяжелее, чем кольцо Багги, и золото было чистым. Тут Николас приподнял ее подбородок и, наклонившись, нежно поцеловал. Джорджия непроизвольно напряглась. Он поцеловал ее гораздо осторожнее, чем при первой встрече в зарослях у Рэйвенс Клоуза. Сейчас его теплые губы лишь слегка коснулись ее губ, и это оказалось совсем неплохо.
По завершении церемонии они выслушали традиционные поздравления и, не мешкая, отправились в Кок-энд-Булл, где Николас оставил ее, сказав:
– Я скоро вернусь. Сейчас я еду в Рэйвенсволк, чтобы предъявить свои права на Клоуз. Полагаю, что мне лучше одному сделать это.
Джорджия лишь кивнула в ответ, моля Господа, чтобы Николас поскорее уехал. Едва стих перестук колес его экипажа, как она выбежала из местной гостиницы и быстро зашагала по деревне, стараясь как можно быстрее оказаться где-нибудь в поле – чтобы свежий воздух выветрил из ее головы все недавние переживания. И черт с ними, с приличиями! Но она, конечно, не догадывалась, что Бинкли заметил ее бегство и, держась на подобающем расстоянии, пошел следом
Жаклин стояла посреди библиотеки, дрожа от ярости.
– Что ты имеешь в виду, говоря, что женат? – проговорила она, словно выплевывая слова. – Я тебе не верю. Ты лжешь! Где доказательства?
Николас бросил на стол свидетельство о браке.
– Читай, Жаклин. На этой бумаге еще чернила не высохли.
Она схватила документ и быстро пробежала его глазами. Затем свидетельство выпало у нее из рук, и в эти мгновения она выглядела так, словно ей только что дали пощечину. Кровь отхлынула от лица Жаклин, и оно стало абсолютно белым, только на щеках ярко горели красные пятна.
– Нет, это невозможно. Только не Джорджия Уэллс. Нет, нет, нет!
– Да, именно Джорджия. – Николас скрестил руки на груди. – Но теперь она – Джорджия Дейвентри. Попрощайся со своей модисткой, Жаклин, и скажи «до свидания» Рэйвенс Клоузу. Я хотел бы получить все необходимые документы и ключи, хотя на самом деле в ключах нет необходимости. Двери просто упадут от малейшего прикосновения. – Он поднял с пола свидетельство о браке. – Думаю, ты не станешь опротестовывать этот документ. Право, дорогая, нет смысла упрямиться. Смирись с тем, что все твои замыслы провалились.
Жаклин – она выглядела сейчас совершенно больной – постаралась взять себя в руки и сказала:
– Не знаю, как тебе это удалось, Николас, хотя я не исключаю и происков этой шлюшки. Но я твердо тебе обещаю: ты об этом пожалеешь. Клянусь, я заставлю тебя пожалеть об этом.
– Клянись, в чем хочешь, Жаклин. Мне это безразлично. Отныне и ты сама мне безразлична. Отныне ты никак не сможешь повлиять на мою жизнь, и я готов держать пари, что именно этот факт так бесит тебя. Что ж, может, стоит поскорее принести документы и окончательно распрощаться?
Жаклин испустила протяжный вздох, напоминавший змеиное шипение.
– Не спеши, Николас, – процедила она. – Ты даже не представляешь, на что я способна. Да-да, не представляешь.
– Возможно, так и есть, Жаклин. Но мне противно заглядывать в ту пропасть, в которую ты готова пасть. Поскольку же сегодня день моей свадьбы, я хотел бы побыстрее вернуться к своей жене. Я больше не собираюсь терять тут время. Ключи, пожалуйста.
Она разъяренным вихрем пронеслась мимо него, и Николас, весьма довольный собой, ухмыльнулся, отметив, как рассвирепела леди Рэйвен. Да-да, он был очень собой доволен. Что ж, хоть что-то, связанное с Жаклин де Гир, могло его порадовать.
Он уже собирался отвязать свою лошадь от коновязи, когда из-за угла дома вышел худощавый молодой человек. Увидев Николаса, он в нерешительности остановился. Николас же расплылся в улыбке – перед ним стояла его точная копия; казалось, он видел себя самого, видел таким, каким был лет пятнадцать назад.
– Боже мой, Сирил! – Он шагнул к юноше, протягивая руку. – Я рад тебя видеть! Я Николас, твой кузен Николас! Ты ведь помнишь меня?
– Что т-ты тут делаешь? – Сирил не только не пожал ему руку, но и опасливо отступил в сторону.