Великая игра
Шрифт:
— При том, что меня предал государь, предстоятель Нуменора пред Единым!
— Государи приходят и уходят, Нуменор остается. И откуда ты взял, что он тебя предал?
На последний вопрос Аргор лишь хмыкнул в ответ. Он это знал — и этого было достаточно.
— Каждая страна имеет того государя, которого сама стоит. Нет, в такой Нуменор я возвращаться не желаю.
— А в какой? — негромко осведомился Гирион.
Аргор резко встал — в нем теперь жила какая-то беспокойная порывистость, сродни раздражительности. Эльдарион же всегда был хладнокровен.
— В Мой Нуменор, — ответил он, глядя куда-то в пустоту словно завороженный. Даже голос его изменился. — В Нуменор, в котором будет иной закон. Закон справедливости для всех. В котором не будет ханаттанайн и эдайн, будут только нуменорцы. Один народ, один закон. Великое государство.
Элентур не знал, что сказать. Эльдарион говорил совершенно верные слова, но что-то в них было не так. Что?
— Но почему, — вдруг вскочил Халдир, — ради этого нужно разрушать все? Ханатту, Нуменор, все? — Самый младший из Когорты был ростом почти с Аргора, хотя далеко не так крепок сложением. Элентур вдруг похолодел. Халдир восемь лет прожил в Линдоне вместе с отцом. Отец его и сейчас там. Насколько Элентур знал, юноша обладал даром предвидения. Но развить до конца свои способности он так и не сумел. Почему он покинул эльфов и не доучился до конца — этого Элентур сказать не мог. Халдир не умел управлять своим даром. Порой на него снисходило озарение, но все это получалось само собой, заставить его увидеть что-нибудь определенное было невозможно. Но сейчас он говорил так, что Элентур понял — Халдир ЗНАЕТ. Он снова УВИДЕЛ. — Если тебе так хочется справедливости — вернись. Никто из нас не проболтается о том, кто такой был Аргор. За тобой сила. За тобой справедливость. Воззови к Закону — никто, даже государь, не осмелится его преступить!
— И что? — усмехался Аргор. — Я вернусь просителем? Я? Преданный, оскорбленный, вернусь просить справедливости у предателя?
— У Нуменора. И нет позора в том, чтобы требовать справедливости.
Аргор уже откровенно смеялся.
— Нет. У этого Нуменора я справедливости не найду. Я построю Свой Нуменор. — Он поднял, взгляд на Халдира, затем посмотрел по очереди на каждого. — Идите со мной. Потому что я решил уничтожить нынешний Нуменор. Он не имеет права существовать.
— Это ты так решил? — осведомился Ингельд.
— Я так решил.
— А ты уверен, что прав?
Брови Аргора взлетели вверх. Он не понимал, как можно в этом сомневаться. Внутри заплескалась черная мгла.
— Да. И я снова зову вас — идите со мной. Такие люди мне нужны. Мы построим…
— Извини, — снова вмешался Элентур. — Мы как-нибудь со своим Нуменором. У нас тоже свой Нуменор в душе имеется.
Улыбка Аргора стала какой-то странной, а в глазах запрыгали красные искры.
— Вы идете против меня? — мягко, вкрадчиво спросил он. — Против своего командира?
— Нашим командиром был Эльдарион, — отозвался Халдир. — Эльдарион мертв, а Аргора мы не знаем.
Аргор дернул ртом. Губы его чуть побледнели. Элентур ощутил внезапный порыв холода.
— Неповиновение, — сказал Аргор, — карается…
— А кто ты такой, чтобы кого-то карать? — сощурил глаза Элентур. — Ты всего лишь наемник. У тебя даже права голоса на переговорах нет. И ради тебя король Керниен с Нуменором ссориться не станет. Да, ты многое сделал. Нас, можно сказать, тоже. Так что спасибо тебе, отрицать твоих заслуг не стану. Ты научил нас учиться. Мы изменились, Эльдарион. Мы не пойдем к Аргору. Но Эльдарион может вернуться к своей Когорте. Еще может. Мы предлагаем только раз. Второго — не будет.
Эльдарион. Черный прилив уже подступал к горлу.
— Вернись. Сними кольцо.
Аргор ухмыльнулся, стиснув зубы.
— А если я не желаю?
Элентур с Гирионом быстро переглянулись. Халдир застыл, полуприкрыв глаза. Лицо его позеленело.
— Когда ты перестанешь быть нужным Ханатте, тебя просто отошлют к твоему хозяину. И ты еще хочешь что-то строить? Ты будешь только разрушать. И погибнешь жалкой смертью, даже не от руки воина, — снова немного странным, отчужденным голосом проговорил Халдир.
Элентур внутренне содрогнулся — если Халдир снова ЗНАЕТ, то покушение не удастся… или Аргор действительно не человек.
Аргор помотал головой, словно стряхивая наваждение. Резко встал — огромный, страшный. Глаза его горели красным.
— Вы осмелились не повиноваться своему командиру. Своему государю.
Элентур вздрогнул, раскрыв рот.
— Своему государю? — медленно процедил он. — Своему государю? С чего ты взял, что ты — король?
— Я королевской крови.
Гирион, донельзя изумленный, покачал головой.
— Таких, как ты, — полно. Кто из высшей знати государю не родич? Ты — государь? Над чем и кем, спрашивается?
— Над тем Нуменором, который я построю. — Аргор почти выплевывал слова, задыхаясь от плеска черной ненависти. — Вы посмели не повиноваться своему государю. Вы будете наказаны. Жестоко наказаны!
Он отбросит полог и мгновенно исчез, растворился в дождливой темной ночи. Только пламя свечей отчаянно затрепыхалось на внезапном ветру.
В шатре воцарилось жутковатое молчание.
— Да он с ума сошел, — наконец выговорил дрожащим голосом Ингельд. — Он безумен! С ним что-то сделали, и он стал безумен. Иначе он никогда, никогда не стал бы таким. Он просто не мог стать таким. Эльдарион пришел бы требовать справедливости он взял бы ее сам, если что. Но он никогда, никогда не назвал бы себя государем. Он скорее поставил бы другого короля.
— Как в Ханатте, — пробурчал себе под нос Элентур.
— И он никогда бы не возненавидел Нуменор, — продолжал Ингельд. — Он пришел бы восстанавливать в нем порядок. Как будто из него что-то… вынули, что ли, а в эту дыру напихали ненависти… Он безумен. Мы никогда его не вернем. Эльдарион мертв.
Даже Элентур не сразу смог заговорить, и Гирион даже быстрее его сумел взять себя в руки.
— Он всегда носил рубиновый перстень, — словно бы себе под нос пробормотал он. — А теперь на его месте совсем другое кольцо. — Он поднял глаза на Элентура. — Неужели — одно из ТЕХ, как ты и предполагал?
— Это не я предполагал, — устало и безнадежно отозвался Элентур. — Это в Линдоне предполагают.
— И отказаться от него он не желает… — продолжал Гирион. — Что же, — поджал он губы. — Эльдарион мертв. Теперь я хочу знать, может ли умереть Аргор.