Великая война Сталина. Триумф Верховного Главнокомандующего
Шрифт:
Этот жаркий день, когда в излучине Дона на рубеже рек Чир и Цимла авангарды 6-й немецкой армии Паулюса вошли в соприкосновение с передовыми частями 62-й и 64-й армий, стал началом великой Сталинградской битвы.
Сталинград являлся крупным промышленным центром Советского Союза, располагавшим такими оборонными предприятиями, как Сталинградский тракторный завод, заводы «Судоверфь» и «Красный Октябрь». В городе производились мощные двигатели, пушки, стрелковое оружие, здесь изготавливалось 50% танков Т-34.
На рассвете 20 июля в кабинете первого секретаря
Оправдываясь, Чуянов сослался на разрешение заместителя наркома обороны А. Щаденко. «Понятно, – прервал секретаря Сталин. – Мы разберемся. А вы, товарищ Чуянов, сию же минуту разыщите командующего округом и передайте ему, что если завтра штаб не возвратится в город, то генерал Герасименко будет наказан. Вы меня поняли?»
Затем, уже смягчив тон, Сталин стал расспрашивать о положении в городе, работе заводов, организации противовоздушной обороны и, заканчивая разговор, сказал: «Государственный Комитет Обороны обязывает вас беспощадно бороться с трусами, паникерами, которые подрывают дело обороны. Поднимайте дух населения. Передайте всем: Сталинград мы врагу не сдадим…»
Однако находившийся в своей ставке в Виннице Гитлер представлял развитие событий иначе. В директиве № 44 от 21 июля 1942 года он указал:
«Неожиданно быстро и благоприятно развивающиеся операции… дают основание надеяться на то, что в скором времени удастся отрезать Советский Союз от Кавказа и, следовательно, от основных источников нефти… Этим, а также потерей всей донецкой промышленности Советскому Союзу наносится удар, который будет иметь далеко идущие последствия».
Так постепенно, почти незаметно, в военной кампании на Востоке Сталинград оказался в центре основного внимания. 22 июля 6-я немецкая армия вышла на полосу обороны Сталинградского фронта, расположенную в двенадцати километрах от города. На следующий день авангарды 6-й армии столкнулись с передовыми частями 62-й и 64-й советских армий.
Вечером этого дня Сталин телеграфировал Гордову: «Противник выброской своих частей в район Цимлы отвлек наше внимание на юг, и в это самое время он подводил потихоньку главные силы к правому флангу фронта…
На диверсии и фокусы противника в районе Цимлы не обращать внимания и всю силу удара перенести… на правый фланг фронта… Имейте в виду, если противник прорвет правый фланг и подойдет к Дону в район Гумрака или севернее, то он отрежет ваши железнодорожные сообщения с севером. Поэтому правый фланг вашего фронта считаю теперь решающим».
Сталин был вправе рассчитывать, что его армии переломят ход сражения и нанесут поражение наступавшим колоннам противника. Однако проведенный по его приказу контрудар по частям 6-й армии Паулюса перелома не принес. Хотя у советских генералов было достаточно сил для разгрома немцев, но в очередной раз им не хватило умения в тактике
После шести дней упорных боев, заставивших развернуть главные силы 6-й немецкой армии на Сталинградском направлении, Гитлер 23 июля отмечал: «Только небольшим силам армии Тимошенко удалось избежать окружения и достичь южного берега р. Дон. Следует считаться с тем, что они будут усилены за счет войск, находящихся на Кавказе. Происходит сосредоточение противника в районе Сталинграда, который он, по-видимому, собирается оборонять».
Да, Сталин готовил город к обороне. И весьма серьезно. На строительство сооружений оборонительного пояса под Сталинградом он направил 5-ю, 7-ю, 8-ю и 10-ю саперные армии. Помимо этих сил он выделил из резерва несколько управлений оборонительного строительства РВГК. Так, только 24-е управление из личного резерва Верховного главнокомандующего «вырыло в районе Сталинграда 1448 километров окопов и траншей, 57 километров противотанковых рвов, построило 51 километр эскарпов, 8 километров надолб и 24 400 огневых точек».
Для координации этих мер 23 июля Сталин направил в штаб Сталинградского фронта, размещавшийся в Малом Иваново в районе Камышина, начальника Генерального штаба Василевского. Однако в целом ситуация на юге продолжала осложняться. Накануне удачно форсировав в нижнем течении Дон, 24 июля немцы захватили Ростов. Теперь, когда под угрозой захвата оказались нефтяные месторождения Майкопа и Грозного, перед Сталиным во всей остроте встала еще одна проблема.
«В один из жарких июльских дней, – пишет Байбаков, – меня вызвал в Кремль Сталин. Неторопливо пожав мне руку, взглянул на меня спокойно и просто негромким, вполне будничным голосом проговорил:
– Товарищ Байбаков, Гитлер рвется на Кавказ. Он объявил, что если не захватит нефть Кавказа, то проиграет войну. Нужно сделать все, чтобы ни одна капля нефти не досталась немцам. – И чуть-чуть ужесточив голос, Сталин добавил: – Имейте в виду, если вы оставите немцам хоть одну тонну нефти, мы вас расстреляем.
Я до сих пор помню этот голос, хоть и спокойный, но требовательный, спрашивающий, его глуховатый тембр, твердый кавказский акцент. Сталин не спеша прошелся туда-сюда вдоль стола и после некоторой паузы добавил:
– Но если вы уничтожите промыслы преждевременно, а немец их так и не захватит и мы останемся без горючего, мы вас тоже расстреляем».
Байбакова не обидела альтернатива, предложенная Сталиным. Оценивая слова Верховного главнокомандующего, он отмечает:
«Тогда, когда почти снова повторилось лето 1941 года, очевидно, иначе нельзя было говорить. Я молчал, думал и, набравшись духу, тихо сказал:
– Но вы мне не оставляете выбора, товарищ Сталин.
Сталин остановился возле меня, медленно поднял руку и слегка постучал по виску: