Великие авантюры и приключения в мире искусств. 100 историй, поразивших мир
Шрифт:
Через три года Д’Артега вновь дирижировал в Карнеги-Холл. Перед концертом он получил странную записку: «Простите, что причинил Вам столько неприятностей! Но всяко бывает: и через зло люди приходят к добру. Я больше не ворую, а работаю, как все честные люди. И все благодаря Вам!» Дирижер, пожав плечами, сунул записку в карман. Он ничего не понял, но, раз его искусство помогло кому-то, он был рад.
А на другой день после мессы в церкви Святого Франциска, куда Д’Артега уже привык ходить, его остановил рыжеволосый парень и протянул конверт. Дирижер раскрыл и удивленно воззрился на рыжего — на ладонь выпало две сотни долларов.
— Это гонорар за те два гимна! — поговорил парень. — Я узнал, сколько они могут стоить. Но отдать раньше не мог, ведь мне надо было их заработать.
Д’Артега
«Звезда Хабахталя»
Все лето 1957 года Герман Краутцер, мелкий служащий заштатного австрийского городка, провел ужасно — тосковал и корил себя: «Мне стукнуло сорок. Жизнь проходит. А счастья нет — я никому не известен и беден как церковная мышь!..» Однажды, копаясь в тяжелых мыслях, Краутцер включил радио и услышал: «Администрация Хабахтальского рудника в Австрийских Альпах напоминает, что в этом месяце ожидается находка миллионного изумруда. В честь такого события каждый желающий может приобрести частную лицензию на добычу альпийских изумрудов, а нашедшего миллионный камень ждет премия».
Краутцер ахнул — может, это его шанс? Говорят ведь, изумруд — камень счастья…
Сейчас уже мало кто помнит, но изумруды в Европе добывали с незапамятных времен. Теперь-то мир хвастается изумрудными красавцами из Колумбии и Бразилии, вспоминают даже «уральские струганцы» со Сретенского прииска, но вот еще древние греки знали о месторождении альпийских изумрудов, которых называли смарагдами. Во времена Нерона римляне регулярно посещали Хабахтальскую альпийскую долину. Говорят, что именно там был найден любимый изумруд юного Нерона. На поиски драгоценных смарагдов в русле ручья Леккбах был даже отправлен целый XIV легион солдат под командованием Марка Лукиана. Правда, римляне не рыли шахт для глубоких раскопок, но и на поверхности находили изумруды, поражающие красивейшим цветом и прозрачностью. Одно было плохо — камни оказывались небольшими и хрупкими, так что по прошествии времени на альпийские разработки махнули рукой. К чему добывать камни, которые крошатся при обработке?
Однако местные крестьяне частенько находили зеленые камешки. Поскольку этими находками власть имущие уже не интересовались, селяне несли камешки в дар церкви. Так в дарохранительнице Зальцбургского собора оказался большой изумруд, найденный в XVII веке. Настоятель собора был человеком упорным и любопытным. Он знал строки, в коих описала рождение «прекраснейшего смарагда» ученейшая монахиня-поэтесса Хильдегарда Бингенская: «Смарагд рождается ранним утром, когда зелень земли свежее всего, когда воздух еще холодный, но солнце уже пригревает, и трава столь сильно всасывает зеленый цвет, словно ягненок молоко матери». По настоянию церкви забытый прииск в Альпах был воскрешен и начиная с XVIII века заработал на постоянной основе. А в XIX веке, когда прииск купил известный венский ювелир Соломон Гольдшмидт, там был найден огромный изумруд в 42 карата. Предприимчивый ювелир продал его британской короне. Британцы тут же перекупили права на добычу и начали распространять по миру камни, выдавая их за знаменитые колумбийские изумруды. Конец этому всемирному надувательству положила Первая мировая война. Оставив прииск, коварные англичане взорвали штольни. Но то ли взрывы были проведены некачественно, то ли альпийская порода отказалась подчиниться иностранцам, но уже через несколько лет штольни заработали снова — теперь под присмотром австрийских властей. Во время Второй мировой войны шахты на всякий случай затопили, но по окончании снова возобновили выработку. И вот теперь, конечно не пуская искателей-непрофессионалов глубоко в скалы, дирекция рудника открыла всем желающим участки для поисков самоцветов на поверхности горы Хабахталь.
И вот Герман Краутцер стоял у проходной прииска, чуть не плача. Ни в чем ему не везет! Денег хватило всего-то на «лицензию одного дня», к тому же, только новоявленный старатель пересек проходную, полил
Вечером, вернувшись домой, Герман рассказал жене и тестю о неправдоподобной находке, добавив, что выпускающий его с рудника охранник посетовал на то, что никто не нашел за день ни одного камня, а ведь именно он должен был стать «Миллионным изумрудом». Жена выхватила камень из рук Германа: «Выходит, ты нашел „миллионник“ и тебе должны премию?» Краутцер покачал головой: «Ничего мне не должны. Я же не рассказал о нем начальству. Кому нужна их грошовая премия? Когда я реализую камень, мы станем богачами!» И тут тесть напустился на зятя: «Это же незаконно! Все найденные изумруды должны быть занесены в официальный реестр и оценены. А ты обязан заплатить налог в десятую часть стоимости!» — «Десятую часть?! — встряла жена. — Кому и за что?! Этот камень валялся на земле, пока Герман не подобрал его!» — «Земля принадлежит руднику! — попытался образумить тесть парочку, уже охваченную жадностью. — Без налога этот изумруд — краденый, а сам Герман — вор!» Жена вскочила, прижав камень к груди: «Кто же виноват, что на руднике бесхозные изумруды под ногами валяются?! К тому же еще неизвестно, что это за камень. Сначала надо показать ювелиру, а потом и о налогах судачить!»
Венский ювелирный резчик Роман Энглиш был никому не известен. Но ведь к известному ювелиру и не пойдешь. Он же спросит: откуда камешек? Так что пришлось изумрудному воришке обратиться к «черному мастеру». Энглиш долго изучал камень и в конце концов взвесил его дрожащей рукой. Результат фантастический — 180 карат! «Считайте, что вы — четырежды миллионер, герр Краутцер! — Ювелир затряс руку обалдевшему Герману. — За свою работу по огранке я возьму с вас ровно десятую часть — 400 тысяч шиллингов!» Краутцер завздыхал: «А это не слишком много?» — «Но ведь я не спрашиваю, откуда вы взяли камень? — притворно сладко заулыбался ювелир. — Все знают, что вы брали лицензию на поиск альпийских изумрудов, но ни о какой находке не оповестили дирекцию Хабахтальского рудника!»
Домой из Вены Герман приехал на взводе. Сначала рассказал о баснословной стоимости камня, потом пожаловался на цену ювелирных работ. «Этот Энглиш тебя обманет! — взорвалась жена. — Соглашайся только в том случае, если сам будешь присутствовать при работах. А то этот пройдоха подменит камень!»
Краутцер так и сделал. Снял в Вене комнату и каждый день, в течение всего срока работ, просиживал рядом с ювелиром, наблюдая, как тот режет камень. И вот, наконец, в трясущейся от важности момента руке мелкого служащего лежит большой прямоугольный изумруд — 3,5 на 2,5 и на 1,0 см и семь мелких камешков, оставшихся после огранки. Да только ювелир не доволен: «Положите изумруд на стол, он пока не ваш! Да и осколки не ваши. Сначала вы должны заплатить мне 400 тысяч!»
Рука Краутцера задрожала еще сильнее. Проклятая невезуха! Где же он возьмет такие деньги? «Вы можете оставить мне семь этих малышей! — услышал он голос ювелира и разжал руку. Энглиш ловко подхватил камни, потом выбрал свою семерку, положив большой изумруд в бархатный футляр. — Держите! И помните, у каждого великого камня есть собственное имя. Ваш изумруд я назвал „Звездой Хабахталя“».
На улицу Краутцер вышел как пьяный. Шутка ли, 4 миллиона в кармане! Как же их сохранить, куда спрятать? Отвезти домой — нельзя: жена отберет! Положить в банковский сейф невозможно — придется объяснять происхождение изумруда. Носить при себе — а ну как ограбят? Новоявленному миллионеру уже и так на каждом шагу мерещились ловкачи-воры, грабители-расхитители. Оказывается, тяжело владеть незаконным сокровищем…