Великие авантюры и приключения в мире искусств. 100 историй, поразивших мир

Коровина Елена Анатольевна

Музыкальная авантюра: «фиалка Монмартра»

Вера стояла перед окошечком нотариальной конторы, держась дрожащими руками за деревянный бортик.

«С вашими документами вы не сможете вступить в брак!» — злорадно констатировала служащая конторы, похожая на засохшую муху.

У Веры были только бумажки беженцев и никакого гражданства! Ну, зачем, скажите, уважаемому композитору брать в жены убогую беженку? Ведь его жизнь полна настоящих красавиц!

Вера вспомнила, как ей рассказывали о смешливой золотоволосой красотке Пауле Дворжак. Она была на десять лет старше Кальмана, блистала на сцене венского театра «Ан-дер-Вин», где ставилась знаменитая триада его оперетт — «Баядера», «Марица», «Принцесса цирка». Их роман длился долго и мучительно — Паула болела много лет. В 1926 году, когда Кальман писал «Принцессу цирка», она умерла. Кто говорит, что Кальман — сухой делец от музыки?! Да Вера готова тому глаза выцарапать. Ведь Имре заботился о больной Пауле совершенно самоотверженно

и не оставил ее, даже влюбившись в звезду немого кино Агнес Эстерхази. Звезда была его соотечественницей, между прочим, настоящей княгиней. И хороша же она оказалась! Обещав Кальману подождать — ведь Паула дышала на ладан, Агнес обманула Имре, выскочив замуж за богача-аристократа барона Йозефа Конрада фон Гётцендорфа. Это же язык сломаешь! Недаром новоявленная графиня звала мужа просто Пепи. Влюбленный Кальман даже этого Пепи принял в друзья. Своей обворожительной чаровнице с загадочными глазами композитор посвятил и «Марицу», и «Принцессу цирка». И бывает же такое стечение обстоятельств — в 1926 году, когда умерла Паула и с триумфом прошла премьера «Принцессы», блистательная Агнешка развелась со своим Пепи. Кальман уж было собрался вести ее к венцу, да капризная княгиня-баронесса кинулась в объятия какого-то кинооператора. Наверное, решила продолжить карьеру кинозвезды.

Вера знала о бурном романе своего Имрушки. Она и сама видела роскошную Агнес Эстерхази в белом горностае и бриллиантах на премьере новой оперетты Кальмана «Герцогиня из Чикаго» в театре «Ан-дер-Вин». В тот день, на предпремьерной суете, Кальман пообещал Вере: «Я найду вас вечером!» И Вера, сыгравшая по протекции Кальмана роль с одной фразой, после премьеры, как дурочка, стояла у служебного входа под проливным дождем. Она не хотела, чтобы кто-то в театре заметил, что она ждет Кальмана. Прошло больше получаса. На Вере не осталось ни одной сухой нитки. Наконец, двери распахнулись. Появилась прелестная Агнес Эстерхази в своем горностае. Рядом с ней шел Кальман, открывая зонт. Они оба смеялись. Их шикарное авто сорвалось с места, обдав Веру грязью.

«Что ж, для кого-то всегда готово шикарное авто. — горько думала Вера, возвращаясь в антикварные апартаменты Кальмана. — А кому-то надо возвращаться в свое общежитие. Ладно, пусть выгонит, только поскорее!»

И Вера все рассказала Кальману. Надо же! — он только улыбнулся: «Солнышко, я завтра же поеду сам и все улажу!»

И он действительно уладил. Только пришлось приписать в свидетельстве четыре лишних года — так по бумагам Вера оказалась 1907 года рождения. Свадьба прошла безо всякой помпы. Вера боялась, как бы кто не узнал, что Имре добыл разрешение на брак «по знакомству». Их поздравили только близкие друзья Кальмана — тихий, молчаливый писатель Ремарк и шумный светски-обворожительный соотечественник Имре — композитор Ференц Легар. Да еще пришли подарки из-за океана от американского композитора Джорджа Гершвина. А скоро в доме Кальманов появились новые заботы.

«Наш сын родится 17 ноября! — сказал Имре, отправляя Веру в роддом. — 17 ноября 1915 года состоялась премьера „Княгини чардаша“».

Кальман оказался прав. 17 ноября 1929 года на свет появился Карой Имре Федор, названный в честь деда, отца и… незабвенного мистера Икс. Именно Федором именовался в оригинале герой «Принцессы цирка», который, к слову, по либретто был русским офицером-аристократом. Как погибший где-то на полях Первой мировой отец Веры.

Поразительно, как много мистических совпадений в судьбе! И самое удивительное, что спокойный и уравновешенный Кальман относился к этой мистике абсолютно серьезно. Например, он свято верил, что, только назвав оперетту женским именем, обеспечит ее успех. Ведь два его ранних «мужских» создания — «Хороший товарищ» и «Маленький король» — были обшиканы публикой. И когда его неизменные либреттисты Юлиус Браммер и Альфред Грюнвальд написали на очередном клавире «Мистер Икс», Кальман пришел в ужас и не разговаривал с ними до тех пор, пока они не придумали новое название — «Принцесса цирка». Еще Кальман считал годами удачи високосные года — ведь в 1916 году его «Княгиня чардаша», поставленная в Вене в конце 1915 года, триумфально перешла на подмостки ведущих театров мира, а в 1924 году Европу завоевала «Марица». И потому, возвращаясь домой с младенцем на руках, юная госпожа Кальман благодарила судьбу, что следующий 1930 год тоже будет високосным, а значит, удачливым. Ведь на 1930 год в Вене была назначена премьера новой оперетты «Фиалка Монмартра». И хотя за основу сюжета были взяты темы романа Мюрже «Из жизни богемы» и оперы Пуччини, Вера-то знала, что Кальман пишет автобиографическое произведение. В лице главного героя Рауля там будет он сам, его ветреной возлюбленной Нинон станет красавица Агнес Эстерхази, а верной подругой Виолеттой — она, Вера. И даже сцена, где Виолетта ждет Рауля под дождем, а он уходит с другой, повторит то давнее ожидание промокшей Веры. «Да, — подтвержал Имре, — я хочу написать оперетту о своей любви!» Либреттисты Браммер и Грюнвальд противились: «Это же чистая авантюра!» — «И пусть! — ворчал Кальман и тут же просил Веру: — Расскажи им о тех днях!» И Вера рассказывала.

В первое же утро после ее приезда из больницы, где родился Карой, Вера проснулась от страшного крика. Вскочив, кинулась в детскую. Малыш мирно сопел во сне. А орали трое взрослых —

Кальман и его неизменные либреттисты. Видно, вкладывали в работу всю душу. И как ребенок спал при их оре?! Набрав огромное количество кофейников с невероятно крепким черным кофе, прокурив кабинет Кальмана до черноты, они кричали друг на друга, сочиняя либретто «Фиалки». Теперь это «кричальное» время повторялось ежедневно с утра до двух ночи. После двух ненадолго воцарялась тишина, пока либреттисты уходили. Вера, вымотанная кормлением ребенка, на пару минут закрывала глаза. Но не тут-то было! Ее плеча касалась чья-то рука, и мучитель голосом Имре шептал: «Верушка! Ты должна это послушать!» Ну, что с него взять? Ведь он всегда работал по ночам — до четырехпяти утра. И был уверен, что, сыграв жене новые мелодии, сделает ей приятно. И надо признаться, мелодии стоили недосыпа — это была изумительная музыка, пронизанная ароматами любви, юности и творчества. Музыка самой очаровательной «весенней» оперетты — «Фиалка Монмартра». «Верушка! — прошептал на премьере Кальман. — Я написал это в твою честь!» А лукавый Ференц Легар, по-щегольски подкрутив свои ухоженные усы, вздохнул: «Теперь вы в королевстве оперетты — главная. „Фиалка Монмартра“ — шедевр».

Авантюра выживания: «Помнишь ли ты?..»

50-летний юбилей композитора праздновался по всему миру с огромным размахом. Европейские правительства пожаловали ему государственные награды, а французы — даже орден Почетного легиона. В самом богатом квартале Вены Кальман купил настоящий старинный дворец на Газенауэрштрассе. Теперь чуть не каждодневно Вера со всей присущей ей страстностью давала пышные приемы. Но заставить Имре играть на них роль светского хозяина даже ей не удалось. Молчун Кальман, прихватив со стола кусок своей любимой ветчины, вместе со старинным другом Ремарком скрывался в кухне — подальше от гостей.

В новогоднюю ночь 1938-го стол чуть не на сотню персон сверкал хрусталем и серебряными приборами. Но часы пробили десять ударов, одиннадцать — никто не пришел. «И не придет! — горько констатировал Кальман. — Разве ты не заметила, что театры даже не ставят мои оперетты? По законам наци знакомство с композитором с еврейскими корнями — чревато». — «Что за глупость! — взорвалась жена. — Мы в Австрии! При чем здесь немецкие наци?»

Через несколько месяцев 12 марта 1938 года Вера увидит Вену, усеянную свастиками. Войска вермахта оккупируют Австрию. Единственный выход — немедленная эмиграция. Теперь в семействе Кальман трое детей: девятилетний сын Карой, семилетняя дочка Элизабет Вера и двухлетняя кроха Ивонна Сильва Марица. Вере — двадцать семь. Самому Кальману — пятьдесят шесть. Они хорошо понимают: того, что нажили, больше не заработать. Но бросают всё — дворец, лимузины, антиквариат. Из Вены удается чудом перебраться в Цюрих, затем — в Париж. Но коричневая чума тянется и туда. За месяц до начала войны удается взять билеты на пароход, отплывающий в Америку. Но за день до отплытия дети, все трое, как на грех, заболевают.

Кальман в ужасе. Больных на корабль не возьмут. Вера не дает его ужасам воплотиться в действительность. Она вытаскивает косметичку и тщательно гримирует малышей. Немного румян, помады, светлой пудры — и вот уже исчезают мертвенная синева лиц, тени под глазами, запекшиеся пленки на губах. Зато детские щечки обретают «здоровый румянец». Ошалевшего Кальмана жена под руки вводит в каюту. Все на месте. Корабль отходит. Прождав сутки, уже в море Вера вызывает судового врача.

Америка встретила их дружелюбно. Еще по рассказам Гершвина, к сожалению умершего еще в 1937 году, Кальманы представляли, с кем смогут иметь дело. Однако работы для Кальмана пока не было. Правда, он еще мог шутить: «Наши сбережения как колбаса: кажется, большой кусок, но быстро кончается». Чтобы «колбаса» не убывала так быстро с семейного стола, Вера за 200 долларов в месяц устроилась в меховой салон продавщицей. Мужу сказала — манекенщицей. Все престижней! Про себя подумала: «Надо выжить — и полы мыть стану! Мы русские — нас не проймешь…»

Одной из первых покупательниц оказалась великая звезда немого кино — несравненная Грета Гарбо. В то утра начальство наорало на Веру, и та тихо плакала за стойкой с шикарными шубами. И несравненная Грета, заказывая коричневое манто, увидела это и пожалела продавщицу. Ну а та и выпалила ей по своей бесхитростности: в Европе сама такие шубы имела охапками, а тут, в Америке, приходится другим предлагать! Великая актриса оказалась добрым человеком. Узнав, с кем имеет дело, Гарбо тут же привела к Кальманам продюсеров и директоров — тех, кто может дать «музыкальную работу». Имре начал писать музыку к фильмам. Ну а потом, прослышав о его «переселении», приехали «славянские друзья» Бела Барток и Игорь Стравинский. С их подачи Голливуд экранизировал «Марицу». Дело пошло.

Наконец-то и с фронтов далекой России стали приходить утешительные сводки. Вера достала карту и, плача и радуясь, отмечала продвижения советской армии. Все, казалось бы, шло к лучшему, но, тут как на грех, и случился тот самый Веркин взбрык, который вспомнила дочка Лилика спустя десятилетия в суде, — Верка изменила мужу. Ну дернул ее черт!..

Покупатель салона небрежным жестом подозвал продавщицу. Вера подошла и ахнула — красавец, брюнет, очи черные. Уже вечером, обманув мужа, Вера полетела на свидание в танцевальный клуб. Красавец обожал румбу и ча-ча-ча и сам походил на латиноса. Верка влюбилась.