Великие романы
Шрифт:
Конечно, без сложностей не обходилось. Катарина осмеливалась возражать мужу; когда он много говорил за столом, она могла сказать: «Доктор, отчего бы Вам не помолчать и не поесть?» Однажды он не выдержал и заорал: «Я мечтаю только о том, чтобы женщины, прежде чем открыть рот, повторяли про себя „Отче наш“!» Хозяйственная Катарина вмешивалась в вопросы, которые не совсем касались дома и семьи – во всяком случае, по мнению ее мужа. Когда она попробовала заговорить о том, что со студентов, которые приходят к Лютеру в дом и записывают, что он скажет во время застольных бесед, можно было бы брать за это плату, ее обычно снисходительный супруг по-настоящему вспылил. Лютер говорил, что терпения требуют «мои отношения с Папой, еретиками, семьей и Кэти». Знаменитое немецкое перечисление четырех вещей на букву К, о которых женщина может думать – Kirche, Kuche, Kleider, Kinder (церковь, кухня, платья, дети), – не лю-теровская формулировка, но она достаточно в русле его идей. От феминизма Лютер, разумеется, был предельно далек и со свойственной ему грубостью любил повторять, что у женщины такая широкая
Но Лютер всегда четко сознавал и вслух говорил, что с женитьбой ему повезло. Письма к ней он всегда подписывал словами «твой любящий и верный», и это не выглядит пустыми словами, сказанными для вежливости, – он действительно так считал. Всю жизнь Лютера рядом с ним была Кэти. Он страдал множеством болезней: подагра, бессонница, катар, геморрой, запор, камни в почках, головокружения и звон в ушах – небольшой части хватило бы на то, чтоб лишить его возможности нормально работать. Но Кэти терпеливо лечила его диетой, травами, приправами и массажем, преданно ухаживала за ним, и он обретал возможность продолжать свои труды. Когда же Кэти болела, Лютер восклицал: «О, Кэти, только не умирай и не оставляй меня!» Она его не оставила, но пережила ненадолго – скончалась через шесть лет после кончины мужа, будучи уже признанной матерью семейства, хозяйкой, благополучной, уверенной в себе и спокойной женщиной. Жаль, что судьба не дала ей пожить еще больше. Иногда даже спрашиваешь себя:
а смог бы Лютер выдержать несколько десятилетий столь чудовищно сложной жизни без такой преданности, верности, любви и заботы?
И скажите мне теперь: а что, собственно, значили безжалостные решения бессовестного отца Катарины, ее тяжелое детство и мрачная судьба в юности? Все зависит от того, как человек отнесется к счастливому случаю, ухватит ли его за бороду или отвернется и пройдет мимо. Ведь ясно, что, если бы Катарина не проявила сама почти немыслимую в те времена для женщин инициативу, впрямую предложив Лютеру себя, он бы не сделал этого никогда и они прошли бы мимо главного шанса своей жизни. Хорошо, что этого не произошло, но это уже не воля случая – это ее заслуга. Ну и, конечно, все зависит еще и от любви – потому что от нее зависит все! Лютер любил повторять: «Пусть жена сделает так, чтобы муж радовался, приходя домой. А муж пусть сделает так, чтобы она грустила, видя, как он уходит». Пусть какие угодно сложности мешают до брака жить жене, которая вдохновила мужа на эти слова, и мужу, который сказал их ей, если эти слова сказаны. Они все эти сложности победили. Кто мешает прочим, кроме них самих? Правда, это надо же было угадать – вышла замуж за гонимого еретика, а он оказался почтенным создателем нового вероучения. Однако в этом нет ничего невозможного – угадывают и более удивительные вещи. Но об этом – следующий рассказ.
ДЕЗИРЕ КЛАРИ И ЖАН-БАТИСТ БЕРНАДОТ Император и король на выбор
Скажите, пожалуйста, как вы думаете: личное положение любимого человека при дворе – или при министерстве, или при директоре – имеет значение? Или любовь превозмогает все? За кого идти замуж – за директора или инженера, за капитана или за сержанта, за короля или генерала? Красиво сказать: «…любовь выше всех этих мелочных чувств…» А на самом деле – учитывать надо? Даю вам откровенный ответ: никакого смысла, все равно не угадаешь! Примеры можем найти в какой угодно истории, выберем шведскую. Как известно, нынешнюю правящую королевскую династию основал сержант, женатый на дочери трактирщика.
Не тот уровень, где это могло что-то значить? Давайте тогда послушаем подробно историю о любви Дезире Клари и Жана-Батиста Бернадота.
Бернадот был пятым сыном почтенного гасконского адвоката, выходца из самых простых – проще не бывает: отец скромного служителя Фемиды Анри Бер-надота был портным, а дед – ткачом. Кто и откуда были его более далекие предки, мнения есть разные – у Сельвинского в «Уляляевщине» вообще написано: «Еврей Бернадот, французский маршал, к цели своей шагал напролом…», но это он, очевидно, погорячился, а подавляющее большинство соглашается с тем, что какой-то из более далеких предков того ткача перебрался во Францию аж из Швеции. Кого это тогда волновало? И кто бы поверил, что это окажет достаточно сильное воздействие на его судьбу? А ведь вышло именно так.
Как нам уже поведал Шарль Перро, только старший брат мог надеяться унаследовать от отца мельницу. Уже второму сыну доставался в лучшем случае осел, а что касается третьего, если расщедривались хотя бы на кота, оставалось только благодарить. Боюсь, что пятому сыну в таких раскладах не было положено даже мыши. О наследстве отца ему и думать нечего, возможных дорог для него не так уж много, и одна из них – в солдаты. Туда берут всех, если руки-ноги целы. А Бернадот был еще и храбр, и вполне неглуп, явно умел подчиняться, это для армии вообще важней всего, и сержантское звание пришло к нему достаточно быстро. Сержант из Бернадота вышел бравый – не помечтать ли о военной карьере? Бесполезно, офицером стать он и надеяться не мог: не дворянин – значит, забудь об эполетах. К сожалению, для продвижения во французской армии было нужно, чтоб хорошим солдатом был не ты, а твой давно оставивший этот мир прапрадедушка, да еще и чтоб король еще в те давние времена не забыл это отметить. Не зря расплодившиеся в те времена вольнодумцы уподобляли дворянские роды появившейся тогда же картошке: все лучшее и у корнеплода, и у родословного древа находится в земле.
Если забыть эту частность, у Бернадота все в порядке: прекрасный фехтовальщик, образцовый служака, разве что не в меру горяч… Когда его солдаты сдерживали напор очередной предреволюционной народной демонстрации и какая-то рыночная торговка дала гордому гасконцу пощечину, он, не размышляя ни секунды, отдал приказ стрелять по безоружным людям. Это с равной вероятностью могло бы обеспечить ему какую-то карьеру вскоре после этого происшествия как верному слуге короля и привести на гильотину несколькими годами позже, когда королевская власть пала, как верного холуя проклятого режима. Оказалось, что это вообще не важно – не повлияло никак. А важно то, что в революционный 1789 год ординарец командира полка маркиза д’Амбера сержант Жан-Батист Бер-надот снял себе комнатку в доме торговца и трактирщика Франсуа Клари. Впрочем, он уже Жан-Батист-Жюль – дополнительное, третье имя взято в честь Юлия Цезаря: в революцию модно обращаться к Античности. Обратите внимание, взято не имя, скажем, тираноборца Гракха, как сделал Бабеф, а императора – может, это неспроста?
А у Клари жить вполне удобно: и комнаты хорошие, и хозяин не обижает, и дочки – просто цветник! Его дочери Жюли в год революции стукнуло восемнадцать лет, ее младшей сестренке Дезире только двенадцать, но в теплом Марселе, очень похожем на мою родную Одессу, девочки созревают быстро.
И вот уже не только у Жюли, но и у Дезире появляются кавалеры, причем родные братья. Старшего брата зовут Жозеф, а как его фамилия – вы сами догадаетесь, если я скажу, что младшего брата зовут Наполеон. Семья Клари – почтенные буржуа, ухаживания должны кончаться свадьбой. Так в итоге и получается с Жозефом – он женится на Жюли. Возникает роман и между Наполеоном и Дезире. Почтенный Франсуа Клари в основном доволен. Денежки-то у него есть, и торговлишка доход приносит, и с трактира что-то капает, а он еще и мыловаренный заводик открыл, но столетиями считалось, что все это занятия неблагородные. А вот офицер все-таки другое дело, ему все дороги открыты. Тем паче свою корсиканскую фамилию Буонапарте, от которой за версту макаронником несет, братья благоразумно поменяли на правильную Бонапарт. Возможно, на склоне лет и до полковника кто-то из них дослужится – почему нет? Это не говоря о том, что Наполеон в те годы еще не толст, строен как тополь и необыкновенно обаятелен. Интеллигентный, начитанный человек, сам пишет пьесы и даже создал один роман, где трогательно обличает тиранию и восхваляет республиканский образ правления. Хорошее образование, есть даже несколько научных работ по геометрии – на их основании Наполеона и сделали позже членом Академии, для простого офицера эти работы явно на Академию не тянут, но для императора – вполне. В общем, вполне приличная партия.
Но у Наполеона с Дезире все оказывается сложней. Их отношения заходят очень далеко, вплоть до того, что Наполеон делает Дезире официальное предложение, и все считают их женихом и невестой. И вдруг они расстаются, причем не совсем ясно почему. Может, виновна бешеная карьера Наполеона, который счел для себя низким жениться на дочери трактирщика? Вряд ли, его брату Жозефу ее сестричка вполне подошла. Да и чем лучше дочери вполне небедного негоцианта была вдова казненного революцией генерала Жозефина де Богарне? Без копейки денег, с характером поп-звезды и крайне скверной по тем временам анкетой, за которую в случае очередного припадка революционного энтузиазма могли бы извести под корень не только ее, но и всю ее родню. А судя по всему, именно в ней и было дело – безбашенный искал необузданную, порядочная дочка почтенного торговца была ему неинтересна. Впрочем, возможно, это папа Клари сказал, что ему в семействе достаточно одного Бонапарта – с ответом на предложение Наполеона родня не торопилась. Но ясно одно: Наполеон сам не захотел на ней жениться. Хотел – и вот расхотелось. Не быть ей теперь французской императрицей. И вообще короны не носить… Впрочем, давайте посмотрим, что было дальше…
Исторические события несутся вскачь, и карьера семейства Бонапартов становится головокружительной, а карьера Бернадота – впечатляющей. Но старые связи не рвутся: пока Наполеон покоряет Италию, его тридцатипятилетний сподвижник, экс-сержант Бернадот устраивает личные дела – женится на Дезире Клари, отставной невесте своего сослуживца, далеко обогнавшего его по всем показателям. Может быть, кто-то ее и жалеет: потеряла такого блестящего жениха, как Наполеон, которому никакие высоты не будут велики! А Бернадот, кто он такой… он всегда будет на вторых ролях. Но не на таких плохих ролях! Бернадот становится одним из первых маршалов Франции, блестяще воюет, удерживает центр в жестокой битве при Аустерлице, даже становится князем Понтекорво – князем Кривого Моста, по-нашему. Вы уж извините, какие отношения – такой и титул. Между бывшим женихом и нынешним мужем Дезире Клари явно пробежала черная кошка. Наполеон, как обогнавший, снисходителен к отстающему, обрушив на его голову чины, ордена, звания, титулы и триста тысяч франков пожизненной ренты. Даже имя сыну Бернадота и Дезире – Оскар – предложил Наполеон, взяв его из безумно модной в те годы гениальной мистификации шотландца Макферсона «Песни Оссиана». Трогательный и высокопарный эпос древних кельтов, написанный Макферсоном самолично, поэтшутник объявил подлинным народным творчеством, и вся Европа им восторгалась, а молодые офицеры брали с собой томик «Песен Оссиана» в походы. Дать имя сыну – это свидетельство достаточно близких отношений. Правда, некоторые исследователи считают, что дело не в Бернадоте, а в симпатии Наполеона к его бывшей невесте. Да и Бернадот, судя по всему, все время помнит, что подобрал то, чем Наполеон пренебрег. Расстраивается ли Дезире, что она жена маршала, а не императора? В любом случае, рано расстраиваться!