Великий Эллипс
Шрифт:
— Судя по нашей последней встрече, все они остались позади. Вот только Фестинетти давным-давно вырвались вперед, а потом исчезли. Если они миновали Ксо-Ксо раньше нас, то мы должны были что-нибудь о них услышать. А ведь с ними могло что-то случиться!
— Нам ничего не известно, поэтому нет оснований строить предположения.
— Это позиция флегматика.
— Я бы назвал это логическим рассуждением.
— Ты ошибаешься, есть очень много оснований строить предположения. Предположения вызывают массу вопросов,
Они поравнялись с узенькой улочкой, уходящей вбок, и ее внимание привлекли злобные голоса, доносившиеся оттуда. Она увидела, как одетые в форму цвета хаки констебли били туземца. Ягарец — почти обнаженный, покрытый синяками и ссадинами — даже не сопротивлялся. Закрыв руками голову и пригнувшись к земле, он кричал. Глухие к его мольбам констебли методично и усердно работали своими дубинками.
— Эй вы там, немедленно прекратите! — закричала Лизелл, она уже бежала по переулку. — Вы же убьете его, прекратите!
Констебли оторвались от работы и взглянули на нее, один из них что-то проворчал по-энорвийски. Его слова ничего не сказали ей, но жесты, их сопровождавшие, были очень красноречивы. Тогда она обратилась к ним на вонарском, который констебли должны были бы знать, а может быть, и нет, в любом случае она должна сделать так, чтобы они ее поняли. Остановившись и изменив тон, она уже спокойно начала:
— Пожалуйста, остановитесь. Вы же видите, что он не сопротивляется. Остановитесь.
Констебли уставились на нее. Прижавшийся к земле туземец сделал то же самое. Один из офицеров в форме цвета хаки бросил ей что-то злое.
— Он говорит, чтобы ты не вмешивалась, — перевел Гирайз. Он подошел и встал рядом.
— Поговори с ними. Скажи им, чтобы они прекратили, они могут до смерти забить его.
— Я не думаю, что мои слова здесь помогут.
— Пожалуйста, хотя бы попытайся.
— Хорошо, — Гирайз заговорил с констеблями на их родном языке. Он говорил спокойно, рассудительно, и они слушали его несколько мгновений, после чего обрушили на него раздраженный поток энорвийского. — Они говорят, что это беглый рабочий с алмазных копей, — перевел Гирайз. — Они говорят, что туземцам закон запрещает покидать свои рабочие места.
— Но это возмутительно, это похоже на рабство!
— И когда беглецов ловят — их сурово наказывают, во всяком случае, таковы правила. Чтобы другим было неповадно.
— Это отвратительно с их стороны. Такого можно было бы ожидать от грейслендцев, но они-то — энорвийцы, ведь так? — Она обратилась к констеблям, на этот раз по-грейслендски, который они должны были понимать. — Очень хорошо, вы его поймали, вы его наказали, наказали справедливо и как следует. Почему же сейчас… вы не можете просто…
На нее враждебно посмотрели. И в эту секунду, воспользовавшись моментом, ягарец вскочил на ноги и помчался в конец переулка. С пронзительными воплями констебли пустились вдогонку.
— Постойте, — Лизелл инстинктивно перегородила им дорогу. Один из констеблей налетел на нее, и она тяжело шлепнулась на землю, но она ясно видела, как Гирайз незаметно подставил подножку второму констеблю, и тот, запнувшись, растянулся в полный рост. Его напарник остановился на перекрестке, вертя головой по сторонам. Очевидно, преследуемый исчез, так как он, чертыхаясь, повернул назад.
Упавший констебль поднялся, в бешенстве изрыгая энорвийские ругательства на Гирайза, который бормотал вежливые, смиренные извинения — недостаточные, чтобы усмирить его гнев. Злобная тирада не прекращалась. Лизелл поднялась, попав под залп ругани второго подошедшего констебля. Она пожала плечами в знак того, что не понимает его энорвийского, и он перешел на грейслендский.
— Вы помогли сбежать ему. Вы помешали городской полиции выполнить свой долг. Вы совершили серьезное уголовное преступление.
— Стечение обстоятельств. Я очень неловкая, — извиняющимся тоном лепетала Лизелл, взяв пример с Гирайза. — Я очень сожалею, что причинила вам такие неудобства, но все это, поверьте, всего лишь досадное стечение обстоятельств.
— Вы встали у меня на пути и задержали, а этот клоун в цветастой рубахе подножкой уложил моего напарника. Благодаря вашему вмешательству беглый туземец ускользнул от правосудия. И вы называете это стечением обстоятельств?!
— Конечно, констебль, неприятное…
— Молчать, вы арестованы — оба. Вы находитесь в Юмо Тауне, в городе Империи, и наши законы не будут подвергаться осмеянию со стороны каких-то иностранных побирушек, бродяг и бездельников.
Ах ты жалкий бесхребетный маленький лакей, держу пари, что большинство твоих энорвийцев с радостью разорвало бы тебя на части, подумала Лизелл, но плотно сжала зубы, чтобы слова не вырвались.
— Господа констебли, мы — не бродяги и не побирушки, — вежливо заговорил Гирайз. — Мы — порядочные путешественники из Вонара. Мы — участники Великого Эллипса. Вы, конечно же, слышали о Великом Эллипсе?
— Хватит придуриваться, лжете только себе во вред, — оборвал констебль.
— Это не ложь, — настаивал Гирайз. — Вот посмотрите. Я покажу паспорт, — он полез в карман.
— Стоять!
В руках обоих констеблей показались служебные револьверы. Лизелл обомлела. Гирайз замер.
— Руки вверх. Оба.
Арестованные повиновались. Один из констеблей бесцеремонно обыскал их, забрав паспорта и портмоне.
— Прямо-таки клад, — присвистнул констебль, открыв портмоне. — Взгляни, — он показал портмоне напарнику. — Вонарские новые рекко. Тысячи рекко.