Великий камень Сардиса
Шрифт:
В течение многих лет как в Америке, так и в Европе находились люди, которые с ревнивым вниманием следили за изобретениями и исследованиями Роланда Клива, и он прекрасно понимал, что если они получат его технологии и схемы до того, как они будут доведены до успешного завершения, то он может рассчитывать на то, что у него отнимут многие результаты его трудов. Первой новостью, которая дошла до него после недавнего возвращения в Америку, была история, рассказанная Сэмми Блоком, о человеке в воздухе, который пытался заглянуть в его линзу-домик, и он слышал о других подобных попытках. Поэтому телеграфный аппарат на "Дипси" был передан в единоличное распоряжение Сэмюэля Блока, который стал очень способным оператором, и на которого можно было положиться в том, что он не передаст по проводу никаких новостей, которые могли бы дать полезную информацию операторам на линии от мыса Тариф до Сардиса в штате Нью-Джерси.
Но Клив ничуть не хотел, чтобы Маргарет Рэли заставляли ждать новостей от экспедиции, которую она, как и он сам, отправила на неизведанный Север, до его возвращения из арктических регионов. Поэтому Сэмюэлю Блоку было сказано, что он может общаться с миссис Рэли так скоро и так часто, как ему заблагорассудится, не забывая при этом о том, что он не должен посылать ни одного слова, которое могло бы раскрыть что-либо во вред его работодателям. Когда на борт "Дипси" поступит сообщение, что мистер Клив готов к общению с ними, от мастера-электрика ожидались частые сообщения, но именно Сэмми должен был отпереть крышку, закрывавшую прибор.
Перед тем как лечь в койку в первую ночь на борту "Дипси", Сэмми счел нужным отправить сообщение миссис Рэли. Он не телеграфировал раньше, так как знал, что мистер Клив свяжется с ней до того, как покинет мыс Тариф.
Маргарет Рэли легла спать поздно, и час или два не могла уснуть, так заняты были ее мысли чудесными событиями, происходившими в далеких полярных областях, странных и страшных, в которых она была так искренне и живо заинтересована. От Роланда Клива она узнала об успешном начале плавания "Дипси", а перед тем, как отправиться в свою комнату, получила от него последнее сообщение о том, что он покидает мыс Тариф, и теперь, когда она лежала в своей постели, вся ее душа была занята мыслями об этой маленькой группе людей – некоторые из них были ей так хорошо знакомы – все они были отправлены в эту опасную и необычную экспедицию с ее согласия и при ее содействии, а теперь остались одни, чтобы прокладывать свой путь через страшные и безмолвные воды, которые лежат под ужасающими ледяными областями полюса. Она чувствовала, что пока бодрствует, она не может не думать о них, и пока она думает о них, она не может заснуть.
Вдруг раздался звонок в дверь, заставивший ее вскочить с постели, и вскоре горничная принесла ей телеграфное сообщение. Оно было из глубин Северного Ледовитого океана и гласило следующее:
"Дела идут очень хорошо. Никаких происшествий. Не холодно. Небольшой ревматизм в плече Сары. Хочет знать, с какой стороны пластыри, которые вы ей дали, накладываются на кожу, Сэмюэль Блок".
Через час после этого на север, дальше, чем когда-либо прежде, пронесся ток от батареи и пришло искреннее, сердечное, почти ласковое послание от Маргарет Рэли к Саре Блок, которое заканчивалось информацией о том, что пластыри должны прилегать к коже именно шершавой стороной. После этого миссис Рэли легла в постель со спокойной душой и крепко спала.
В течение следующих нескольких дней между Полярным морем и Сардисом происходили частые сообщения, всегда дружеского или бытового характера. Миссис Рэли телеграфировала бы гораздо чаще, если бы не большие расходы на передачу от Сардиса до мыса Тариф, но Сару Блок сдерживали не материальные соображения, а чувство Сэми. Он почти всегда редактировал и укорачивал ее сообщения, даже когда соглашался их отправлять. Одно сообщение он категорически отказался передавать…
Однажды она пришла к нему в сильном волнении.
– Сэмми, – сказала она, – я только что кое-что узнала и не могу успокоиться, пока не расскажу миссис Рэли. Я не буду говорить об этом здесь, потому что это может безумно напугать некоторых людей. Сэмми, ты знаешь, что на борту этого судна ровно тринадцать человек?
– Сара Блок! – воскликнул ее муж, – О чем, во имя здравого смысла, ты говоришь? Какая разница, тринадцать человек на судне или двенадцать? А если и есть разница, что ты собираешься с этим делать? Вы ожидаете, что кто-нибудь выберется?
– Конечно, нет, – ответила Сара, – хотя есть некоторые из них, которые не вошли бы сюда, если бы я имела на это право, но поскольку миссис Рэли – одна из владельцев судна и настоящий хороший друг для нас с тобой, Сэмми, наш долг – сообщить ей, какое ужасное несчастье мы несем с собой.
– Разве ты не думаешь, что она знает, сколько людей на борту? – спросил Сэмми.
– Конечно, она знает, но она не думает, что это значит, иначе бы мы все не оказались здесь. Это ее право знать, Сэмми. Может быть, она прикажет нам вернуться на мыс Тариф и высадить кого-нибудь на берег.
В глубине души Сэмюэль Блок считал, что в случае принятия такого решения он будет совершенно уверен в том, кто именно будет высажен на берег, если голосование проведут офицеры и команда, но он был слишком мудр, чтобы что-то сказать по этому поводу, и довольствовался тем, что категорично отказался посылать на юг любые известия о дурном предзнаменовании.
На следующий день миссис Блок почувствовала, что должна высказаться на эту тему или погибнуть, и спросила мистера Гиббса, что он думает о том, что на борту тринадцать человек.
– Мадам, – сказал он, – эти приметы теряют свою силу выше семидесятой широты. Более того, ни одно из них никогда не сбывалось выше шестидесяти восьми градусов и сорока минут, а мы находимся гораздо выше, как вы знаете.
Сара ничего не ответила, но позже сказала мужу, что, по ее мнению, у мистера Гиббса в голове так много электричества, что в ней не осталось места для старомодного здравого смысла. Не следует с насмешкой относиться к знакам и предвестиям. Среди самых ранних вещей, которые она запомнила, была история, рассказанная ей о брате ее бабушки, который в молодости был тринадцатым пассажиром в омнибусе и умер той же ночью, соскользнув с задней ступеньки, где он вынужден был стоять, и проломив себе череп.
Наконец наступил день, когда на борт "Дипси" пришло шифрованное послание от Роланда Клива, и с этого момента доселе неведомое чувство безопасности, казалось, охватило умы офицеров и команды. Конечно, для этого не было веских причин, ведь если бы их настигла катастрофа или даже угрожала им, не было ни одной подводной лодки, готовой прийти им на помощь; а если бы и была, прошло бы много-много времени, прежде чем такая помощь смогла бы до них добраться, но все же они были утешены, ободрены и воодушевлены. Теперь, если что-нибудь случится, они могли послать известие об этом человеку, которому все они доверяли, а через него – домой, и все, что хотели сказать им далекие друзья, они могли передать без проблем.