Великий канцлер
Шрифт:
– О да. Я помню.
– Всего добренького, всего, – нежно сказал Варенуха и стукнул трубкой. – Он за городом, – победоносно воскликнул Варенуха. – Уехал в машине, и, понятно, машина сломалась.
– Чёрт знает что такое! – вскричал, бледнея, Римский.
– Да я теперь всё понимаю, – радовался Варенуха, – он застрял на шоссе.
– В служебный день, – злобно заговорил Римский, – впрочем, это на него похоже.
– И зря ты молнировал! – сказал Варенуха.
– Но, позволь, – отозвался Римский…
– Мистификация! Мистификация.
– Я бы этого
– Ну что ж, нести?
– Непременно, непременно, – настойчиво заговорил Римский.
Затем друзья условились так.
Варенуха немедленно отвезёт куда следует странные телеграммы, а Римский отправляется обедать. К началу спектакля оба будут на месте.
Варенуха прошёл по всему зданию «Кабаре», оглянул всё опытным глазом и решил нырнуть на минутку в контору в нижнем этаже. Навести там порядок. Он вошёл и увидел, что наводить порядок нельзя. В конторе не было никого. И тут же загремел телефон на клеёнчатом столе.
– Да! – рявкнул Варенуха, как обычно рявкают в телефон.
– Товарищ Варенуха? – сказал тенор-голос в телефоне. – Вот что. Вы никуда сейчас телеграммы не носите. А спрячьте их. Вообще никуда не ходите.
– Кто это говорит? – закричал Варенуха. – Товарищи, вы прекратите ваши штуки! Мы вас обнаружим! Я вас отдам моментально куда следует!
– Товарищ Варенуха, – сказал всё тот же препротивный голос, – русский язык вы понимаете? Не носите никуда телеграммы и Римскому ничего не говорите.
– Вот я сейчас узнаю, по какому вы номеру говорите, и…
Здесь Варенухе пришлось повесить трубку, так как он ясно понял, что собеседник его ушёл от аппарата.
– Римский вышел? – спросил Варенуха у курьерши, выходя из конторы.
– Обедать вышли, – ответила курьерша.
– Ах, жаль! – буркнул Варенуха.
Дело в том, что у Варенухи в голове вдруг возникла мысль, что он очень выиграет на этом деле с мистификацией. Вот он сейчас пойдёт куда следует, там, конечно, крайне заинтересуются, зазвучит фамилия Варенухи. «Садитесь, товарищ Варенуха… Так вы полагаете, товарищ Варенуха?..» Интересно (по-человечески говоря) возбудить дело и быть участником в его расследовании. «Варенуха свой парень», «Варенуху знаем».
Администратор, из которого пёрла энергия, побывал и в кассе и узнал, что вечер будет боевой, – только что кассирша продала два последних места и вывесила аншлаг.
Обойдя, как полководец перед боем поле сражения, всё здание, Варенуха вышел из него, но не через главный подъезд, а через боковой, выводящий в летний сад. Варенухе понадобилось проверить, провели ли, согласно его распоряжению накануне, свет в мужскую и женскую уборные. Вот Варенуха и устремился мимо тира, мимо нарзанной будки, жадно вдыхая садовый воздух после душного и испорченного воздуха «Кабаре». Возле выкрашенной в серую краску обычного типа уборной с надписями «мужская» и «женская» было пустынно. Варенуха вошёл в мужское отделение и прежде всего поразился тем, что недавно покрашенная заново стена сплошь сверху донизу покрыта непристойными четверостишиями и совершенно дикими рисунками. Словом, нужно было красить заново.
«Ах, какая сволочь, народ», – подумал администратор и заглянул внутрь. Он поднял глаза к потолку и стал соображать, горит ли лампочка, правильно ли сделана проводка. Тут за спиной его послышался голос:
– Товарищ Варенуха?
Администратор почему-то вздрогнул, оглянулся и увидел перед собой какого-то толстяка, как показалось Варенухе, с кошачьей мордой и усами и одетого в клетчатое.
– Ну, я, – ответил Варенуха неприязненно, решив, что этот неизвестно откуда взявшийся толстяк тут же попросит у него контрамарку.
– Ах, вы? Очень приятно, – сказал толстяк и, вдруг развернувшись, трахнул Варенуху по уху так, что тот слетел с ног и с размаху сел на загаженное сиденье. И тут же в уборной появился второй, маленького роста, но необыкновенно плечистый, летом – в зимней шапке с ушами, как опять-таки показалось Варенухе.
Этот второй, будучи, очевидно, левшой, с левой руки развернулся и съездил сидящего администратора по другому уху. Крик «караул!» не вышел у Варенухи, потому что у него перехватило дух.
– Что вы, товарищи?.. – прошептал совершенно ополоумевший администратор, но, тут же сообразив, что слово «товарищи» никак не подходит к двум бандитам, избивающим человека в сортире среди бела дня в центре Москвы, прохрипел: «Граждане!» – сообразил, что и название «граждане» они не заслуживают, и тут же получил тяжкий удар уже не по уху, а по середине, так что кровь из носу потекла по толстовке. Тогда тёмный ужас охватил его. Ему показалось, что его убьют. Но его больше не ударили.
– У тебя что в портфеле, паразит? – спросил тот, который был похож на кота, – телеграмма? Отвечай!
– Те… телеграмма, – ответил администратор.
– А тебя дважды предупреждали по телефону, чтобы ты не смел никуда с ними ходить? Отвечай!
– Предупреждали, – ответил приведённый к одному знаменателю администратор, чувствуя новую волну ужаса.
– А ты всё-таки потопал? Дай сюда портфель, гад! – прохрипел гнусаво второй и вырвал у Варенухи портфель из рук.
– Стёпу разыскиваете? Ябедник паршивый! – воскликнул возмущённый, похожий на кота, – ну, ты его сейчас повидаешь.
И тут безумный администратор почувствовал, что стены уборной завертелись, и тут же исчезли и первый злодей, и второй [>>>].
Белая магия и её разоблачение
Высоко приподнятая над партером сцена «Кабаре» пылала всеми лампами, и, кроме того, с боков на помост прожекторы изливали резкий свет. Зал, в котором партер окаймлялся ложами, похожими на лошадиные стойла, был освещён скупее, и в шести проходах отчётливо светились зелёные надписи «Выход».
На сцене же, пылающей, как в солнечный летний полдень, происходило то, что можно увидеть только во сне.
Человек маленького роста в дырявом котелке, с грушевидным пьяным носом, в клетчатых штанишках, в лакированных сапожках удивительно ездил на велосипеде.