Великий канцлер
Шрифт:
Доктор повернулся спиной к Иванушке и шепнул:
– У него нет белой горячки.
Затем повернулся к Ивану и заговорил:
– Почему, собственно, вас доставили к нам?
– Да чёрт их возьми, идиотов! Схватили, затолкали в такси и поволокли!
– Простите, вы пили сегодня, – осведомился доктор.
– Ничего я не пил, ни сегодня, ни вчера, – ответил Иван.
– Гм… – сказал врач, – но вы почему, собственно, в ресторан, вот как говорит гражданин Рюхин, пришли в одном белье?
– Вы Москву
– Да, более или менее… – протянул доктор.
– Как вы полагаете, – страстно спросил Иван, – мыслимо ли думать, чтобы вы в Москве оставили на берегу реки что-нибудь и чтобы вещь не попятили? Купаться я стал, ну и украли, понятно, и штаны, и толстовку, и туфли. А я спешил в «Шалаш».
– Свидание? – спросил врач.
– Нет, брат, не свидание, а я ловлю инженера!
– Какого инженера?
– Который сегодня на Патриарших, – раздельно продолжал Иван, – убил Антона Берлиоза. А поймать его требуется срочно, потому что он натворит таких дел, что нам всем небо с овчинку покажется.
Тут врач вопросительно отнёсся к Рюхину. Переживающий ещё жгучую обиду, Рюхин ответил мрачно:
– Председатель Вседруписа Берлиоз сегодня под трамвай попал.
– Он под трамвай попал, говорят?
– Его убил инженер.
– Толкнул, что ли, под трамвай?
– Да не толкнул! – Иван раздражился, – почему такое детское понимание вещей. Убил – значит толкнул! Он пальцем не коснулся Антона. Такой вам толкнёт!
– А кто-нибудь ещё видел кроме вас этого инженера?
– Я один. То-то и беда.
– Фамилию его знаете?
– На «Be» фамилия, – хмуро ответил Иван. И стал потирать лоб.
– Инженер Наве?
– Да не Наве, а на букву «Be» фамилия. Не прочитал я до конца на карточке фамилию. Да ну тебя тоже к чёрту. Что за допросчик такой нашёлся! Убирайтесь вы от меня! Где выход?
– Помилуйте, – воскликнул доктор, – у меня и в мыслях не было допрашивать вас! Но ведь вы сообщаете такие важные вещи об убийстве, которого вы были свидетелем… Быть может, здесь можно чем-нибудь помочь…
– Ну, вот именно, а эти негодяи волокут куда-то! – вскричал Иван.
– Ну вот! – вскричал и доктор, – возможно здесь недоразумение!.. Скажите же, какие меры вы приняли, чтобы поймать этого инженера?
– Слава тебе Господи, ты не вредитель, а молодец! – и Иван потянулся поцеловать, – меры я принял такие: первым делом с Москвы-реки бросился в Кремль, но у Спасских ворот стремянные стрельцы не пустили! Иди, говорят, Божий человек, проспись.
– Скажите! – воскликнул врач и головой покачал, а Рюхин забыл про обиды и вытянул шею.
– Ну-те-с, ну-те-с, – говорил врач крайне заинтересованный, и женщина за столом развернула лист и стала записывать. Санитары стояли тихо и руки держали по швам, не сводили с Ивана Безродного глаз. Часы стучали.
–
– Пищали в руках, как полагается, – продолжал Иван, – тут я, понимаешь ли, вижу, ничего не поделаешь, и брызнул за ним на телеграф, а он проклятый вышел на Остоженку, я за ним в квартиру, а там голая гражданка в мыле и в ванне, я тут подобрал иконку и пришпилил её к груди, потому что без иконки его не поймать… Ну… – тут Иван поднял голову, глянул на часы и ахнул.
– Батюшки, одиннадцать, – закричал он, – а я тут с вами время теряю. Будьте любезны, где у вас телефон?..
Один из санитаров тотчас загородил его спиной, но врач приказал:
– Пропустите к телефону.
И Иван уцепился за трубку и вытаращил глаза на блестящие чашки звонков. В это время женщина тихо спросила Рюхина:
– Женат он?
– Холост, – испуганно ответил Рюхин.
– Родные в Москве есть?
– Нету.
– Член профсоюза?
Рюхин кивнул. Женщина записала.
– Дайте Кремль, – сказал вдруг Иван в трубку, в комнате воцарилось молчание. – Кремль? Передайте в Совнарком, чтобы послали сейчас же отряд на мотоциклетках в психиатрическую лечебницу… Говорит Бездомный… Инженера ловить, который Москву погубит… Дура. Дура, – вскричал Иван и грохнул трубкой, – вредительница! – и с трубки соскочил рупор.
Санитар тотчас повесил трубку на крюк и загородил телефон.
– Не надо браниться в телефон! – заметил врач.
– Ну-ка, пустите-ка меня, – попросил Иван и стал искать выхода, но выход как сквозь землю провалился.
– Ну, помилуйте, – заметил врач, – куда вам сейчас идти. Поздно, вы не одеты. Я настойчиво советую вам переночевать в лечебнице, а уж днём будет видно.
– Пропустите меня, – сказал Иван глухо и грозно.
– Один вопрос, как вы узнали, что инженер убил?
– Он про постное масло знал заранее, что Аннушка его разольёт! – вскрикнул Иван тоскливо, – он с Пилатом Понтийским лично разговаривал… Пустите…
– Помилуйте, куда вы пойдёте!
– Мерзавцы, – вдруг взвыл Иван, и перед женщиной засверкала никелированная коробка и склянки, выскочившие из выдвижного ящика.
– Ах, так, ах, так… – забормотал Иван, – это, стало быть, нормального человека силой задерживать в сумасшедшем доме. Гоп! – И тут Иван, сбросив Пантелееве пальто, вдруг головой вперёд бросился в окно, прикрытое наглухо белой шторой. Коварная сеть за шторой без всякого вреда для Ивана спружинила и мягко бросила поэта назад и прямо в руки санитаров. И в эту минуту в руках у доктора оказался шприц. Рюхин застыл на месте.
– Ага, – прохрипел Иван, – вот какие шторочки завели в домиках, ага… – Рюхин глянул в лицо Ивану и увидел, что оно покрылось потом, а глаза помутнели, – понимаем! Помогите! Помогите!