Великий комбинатор и потомки. Новые приключения. Книги 1, 2
Шрифт:
– Ты что, Костик, пьяный? – Соколовский засмеялся в трубку. – Иди домой и проспись!
– Срочно приезжайте на генеральскую дачу, – повторил Коркин. – Только-что я, майор Коркин, из своего табельного пистолета застрелил генерал-лейтенанта Кориха. Не забудьте сообщить дежурному по прокуратуре и в госпиталь. – майор положил трубку.
Минут через десять в генеральскую гостиницу вбежали капитан Соколовский в сопровождении вооруженных автоматами солдат из комендантской роты, подполковник и капитан из военной прокуратуры и дежурный по госпиталю лейтенант медицинской службы Валерий Зайцев. Картина, которую прибывшие увидели в приемной генеральского люкса, была, мягко говоря, не приглядной. На огромной кровати в луже крови, завалившись на бок, лежал голый генерал-лейтенант Корих со снесенным наполовину черепом, из которого вытекали перемешанные с кровью мозги, а в углу, вжавшись в стенку, с вылезшими из орбит глазами сидела Полина Коркина.
Из-за стола, навстречу прибывшим, поднялся майор Коркин и спокойно доложил:
– Товарищи офицеры, я, майор Коркин, пятнадцать минут назад застрелил генерал– лейтенанта Кориха, – и, держа пистолет за дуло, протянул его прокурорскому подполковнику.
Зайцев, опустившись на корточки, пощупал у Кориха пульс и константировал:
– Мертв…
Прокурорские привычно принялись за осмотр места преступления, составление протоколов и опрос свидетелей. Наконец, официальная часть первичного дознания была закончена, на майора Коркина надели наручники и повели к выходу.
– Валера! – повернулся к врачу Коркин. – Спасибо тебе за информацию! – он кивнул в сторону генеральского тела. – Позаботься о Полине…
– Не беспокойся, Костик! – Зайцев подошел к Полине. – Все сделаю…
Врач раскрыл саквояж, приготовил шприц и сделал Полине успокоительный укол. Дама сразу размякла, и Зайцев повел ее в спальню одеваться, а затем на карете скорой помощи отвез домой.
На гарнизонной гауптвахте Коркина обыскали, сняли поясной ремень, и поместили в отдельной офицерской камере, возле которой поставили часового с приказом неотлучно наблюдать в глазок за майором, чтобы он, случаем, чего-нибудь над собой не сделал.
Оставшись один, Коркин облегченно растянулся на топчане и забылся. Когда в камеру к своему сослуживцу и начальнику штаба зашел капитан Соколовский, Коркин спокойно сказал: «Ты, Володя, не беспокойся, вешаться или резать вены я не буду, – свое дело я уже сделал», повернулся к стенке и моментально заснул.
Поднятый среди ночи с постели генерал-майор Марченко долго не мог сообразить, что случилось, а когда понял, то пришел в ужас. Марченко вызвал служебную машину и отправился на генеральскую дачу, но никого там не застал – прокурорские свои дела закончили и тело Кориха отвезли в госпитальный морг. Генерал-майор отправился в госпиталь, откуда, выслушав доклад дежурного врача Зайцева, поехал в прокуратуру.
Там, после беседы с дежурным пополковником, Марченко задумался: – Что делать дальше? За такое происшествие, разумеется, по головке не погладят. И если сейчас доложить начальству в Министерство, то большого скандала и огласки не избежать. А тогда ему, генералу Марченко, точно, головы не сносить. Надо звонить тестю убитого генерала, и в первую очередь ему сообщить о случившемся несчастье.
Марченко был лично знаком с высокопоставленным партийным чиновником, – когда-то принимал его с большими почестями, будучи начальником тыла группы войск за границей.
Генерал -майор приехал в штаб, по правительственному телефону дозвонился дежурному клерку в приемную высокого тестя и попросил соеденить его с "самим". Клерк долго сопротивлялся, но поняв, что случилось что-то неординарное, наконец сдался и соеденил Марченко с квартирой шефа. Выслушав трагическое сообщение, высокий тесть не сильно расстроился.
– Аркашка всегда был дураком и ничего, кроме как водку жрать и баб трахать, делать не умел, – пророкотал в трубку сановный бас. – Ты, генерал, свидетельство о смерти правильное сделай, и никому больше не докладывай, с генеральной прокуратурой я все порешаю, – и отключился.
В свидетельстве о смерти генерал-лейтенанта Кориха, в графе "Причина смерти" было указано: «Погиб при исполнении служебных обязанностей»; и это было сущей правдой, – покойный генерал никогда никаких других обязанностей, кроме тех, что привели его к смерти, на службе не исполнял.
Майора Коркина судили на закрытом заседании суда военного трибунала и приговорили к двум годам лишения свободы за неосторожное обращение с оружием с тяжелыми последствиями. Фамилия и должность пострадавшего в уголовном деле не фигурировали. Марков в лагере не сидел, а был определен на свободное поселение в один и нефтяных новых городов Западной Сибири, где работал на "теплом месте" начальником котельной нефтегазодобывающего управления. Через год он получил двухкомнатную квартиру от управления и забрал жену с дочкой.
О случившемся во время службы на Плацдарме, супруги Коркины никогда не вспоминали. И, возможно, забыли бы совсем, если-бы не Полина, которая после той трагической ночи на Генеральской даче стала так сильно заикаться, что больше не смогла работать по специальности и стала домохозяйкой.
Глава 9. Бриллиантовая шкатулка
Остап Бендер, великий комбинатор, охотник за бриллиантами, специалист по рогам и копытам, бывший миллионер, геолог, воздухоплаватель и путешественник вдруг остепенился, успокоился и решил посвятить остаток жизни воспитанию своего единственного сына Ибрагима. Это было невероятно, но зов дальних странствий и приключений оставил некогда непоседливого сына турецкоподданного.
Жена его, мадам Грицацуева, обожала мужа, заглядывала ему в глаза, стараясь предупредить малейшее его желание, и никогда ему не перечила. Товарищ Бендер, бывший дамский любимец и сердцеед, уже не стремился к новым победам над слабым полом, он пресытился этим в бурные годы своей туманной молодости и, хотя не пылал страстью к своей половине, ценил ее за преданность, хозяйственность и самозабвенное исполнение материнских обязанностей. Одним словом, Остап Бендер стал примерным семьянином и его жизнь вошла в тихое русло провинциального Старгорода. Товарищ Бендер за шесть лет своей бурной деятельности много полезного сделал для молодой развивающейся республики и имел солидный текущий счет в Государственном Сбербанке. Его сбережения состояли из премий и гонораров за выдающиеся открытия в различных областях науки и техники, за научные труды и публикации; американский лимузин с откидным верхом он купил по случаю на автомобильном аукционе в Сан-Франциско, где принимал участие в международном симпозиуме, и научную монографию получил солидный гонорар в валюте.
Остап больше не жаждал славы, – теперь он хотел быть простым человеком, и получить свою долю обыкновенного человеческого счастья. Его сын, его наследник, – вот что сейчас заботило товарища Бендера; он начал учить шестилетнего Ибрагима грамоте и физическим упражнениям – на это уходила уйма времени. Кроме того, Остап взялся за обустройство своей новой обители. Мадам Грицацуева не могла нарадоваться на мужа и по вечерам молилась богу, благодарила его за свалившееся на нее неожиданное счастье. После того, как НЭП приказал долго жить и свобдная торговля исчезла, мадам Грицацуева сдала свою бакалейную лавку местному Горкоопторгу, оставшись работать в бывшем своем заведении заведующей и продавщицей в одном лице; жена по утрам уходила на службу, а муж предавался исполнению своих отцовских, а также хозяйственных обязанностей. Старые дореволюционные громоздкие дубовые шкафы, железные скрипучие кровати и увесистые солдатские табуретки Бендер порубил и распилил на дрова, а в магазине Старгородского Древторга приобрел новую мебель: светлые легкие шкафы и буфеты со стеклянными дверцами, кровати с матрацами на пружинах и двенадцать обтянутых цветастым ситцем элегантных стульев на гнутых лаковых ножках. Эти стулья были поразительно похожи гамбсовские стулья, которые когда-то причинили великому комбинатору множество забот и злоключений.