Шрифт:
Зерен не мог бы точно назвать момент времени, когда снова – впервые после катастрофы с кораблем и падения – включилось его сознание. Словно яркая вспышка озарила его, после чего нахлынули ощущения. Ощущения были знакомы: сколько раз уже приходилось переживать их, но всякий раз по-особому. Происходило это по двум причинам. Во-первых, на каждой планете свои природные условия, свои раздражители, свои соли и микроэлементы, растворенные в воде, – все это, конечно, воздействует по-разному. Во-вторых, с каждым новым назначением все, что происходило с Зереном прежде, стиралось из памяти,
Влага упорно просачивалась сквозь его внешнюю оболочку, Зерен ощущал каждую молекулу ее, и тело его неудержимо разбухало, увеличиваясь в размерах. Неведомые едкие примеси в воде доставляли мучительную боль, так что Зерен временами еле сдерживался, чтобы не издать сигнал боли.
Приходилось, однако, терпеть – ведь этот процесс перед выбросом стрелки неизбежен. Потом, когда число ростков-близнецов умножится, станет полегче.
Зерен прикинул расстояние до поверхности почвы: добрый десяток сантиметров, не меньше. Это хорошо.
Невыносимо ныл обожженный при катастрофе бок, который, видимо, разъедали соли.
Чтобы отвлечься от боли, он вызвал в памяти картину гибели корабля, который вез Зерена с миллионами собратьев. Они преодолели сотни парсеков, чтобы попасть в катастрофу, и где же? – у самой цели.
Собратьям так и не удастся выполнить главную свою миссию – они погибли в адском фотонном пламени, хлынувшем из разрушенных дюз. Остался только он один, и то обожженный и оглушенный. И ему никогда уже не возвратиться на материнскую планету.
Ну что ж, он и здесь, на этой пустынной планете, которая прозябает под палящим солнцем, постарается сделать все, на что способен.
Энергию для возвращения беречь ни к чему – корабль на орбите вокруг планеты, увы, не ждет его. Значит, Зерен употребит ее на другие цели!
От последней мысли стало легко, радостно, даже обожженный бок стал меньше саднить. Решено: уж коль скоро судьба забросила его в это жуткое место, безжизненную и бескрайнюю песчаную пустыню, которую он успел разглядеть, прежде чем сила инерции вонзила его в землю, – он попытается побороться с пустыней.
Зерен один продолжит дело Великого Посева, до тех пор, пока хватит сил.
Невзрачная желтая звездочка на окраине соседней галактики была выбрана загодя как цель очередного десанта. По данным радиоастрономов, звездочка обладала планетной системой, по всей вероятности, безжизненной. Ну а если так, следовало привить на них жизнь, расселить зелень, включить в зону Великого Посева, – разве не в этом состояла главная задача тех, кто носит разум?..
Они шли сюда, как обычно, на фотонных парусах. Немало полетного времени прошло, пока неровно светящееся зернышко, неведомо кем брошенное в безбрежные поля вселенских просторов, начало набухать, как и положено зерну. Вскоре зерно сверкало в центральной части сферического экрана, перед киберкапитаном, день и ночь бессменно стоящим у пульта управления.
Вскоре пылающее солнце заняло почти весь экран. Предметы на корабле раскалились – не притронешься, хотя вовсю работала система охлаждения. Члены экипажа расхаживали по отсекам, как сонные мухи, а Зерен и его братья, погруженные в анабиоз, дремали в прозрачных самораскрывающихся контейнерах, ожидая своего часа. Зерену не спалось – гипноз на этот раз не сумел одолеть его. Может быть, это его и спасло.
Зерен сквозь прозрачную оболочку контейнера наблюдал за дрожащей, вечно волнующейся поверхностью желтого светила. Это был клокочущий океан, колеблемый неведомой силой. Гигантские пузыри пламени выплывали из глубины и лопались, разбрызгивая куски лавы далеко вокруг. Зерен подумал, какой бы оглушительный грохот стоял вокруг, если бы в космосе не царил глубокий вакуум, в котором умирает, не родившись, любой звук.
Время от времени из океанских глубин беспокойной звезды вырывались огненные языки, достигая немалой высоты. Они медленно и величаво опадали, чтобы тут же взметнулись новые.
Скоро зерняне будут выброшены на поверхность безжизненной планеты и приступят к делу, которое они проводили уже многократно.
Сотни высадок на тысячах небесных тел. Свершится очередной посев, и они взлетят на магнитных подушках, и корабль возвратит их на материнскую планету, где десант будет отдыхать – до нового проекта, который определит Мозг планеты.
И сейчас, пока тело пришельца изнемогало, разбухая от подпочвенной влаги, насыщенной, как он успел уже выяснить, живительными микроэлементами, в памяти всплыла ужасная картина гибели корабля. Штурман, видно, ошибся, проложив курс слишком близко от светила.
Из огненного океана вылетел огромный протуберанец. Он рос и рос, и казалось, ему не будет конца. Казалось, его верхушка вот-вот прожжет поверхность экрана и выскочит наружу, в командный отсек. Члены экипажа, разных размеров и конфигураций, в зависимости от назначения, застыли на своих местах, словно парализованные необычным зрелищем. Все глаза, не отрываясь, смотрели на огромную сферу экрана.
Протуберанец переливался всеми цветами радуги, вершина его росла и росла, раздуваясь, словно голова удава. И вдруг, когда напряжение ожидания на корабле стало нестерпимым, голова протуберанца лопнула, взорвалась, как будто была начинена гремучей смесью, разлетевшись на мириады осколков. Один из них и угодил в фотонный парус – это хорошо было видно на обзорном экране. Парус, охваченный адским огнем, тут же вспыхнул и опал, лепестки его скукожились, пламя перебросилось на веретенообразное тело корабля, с которым был сращен капитан. Он и погиб, едва распался корпус.
Контейнеры – их было семь, по числу планет, – автоматически катапультировались. Но в окрестном пространстве носились пылающие обломки, а десантники пребывали в анабиозе и не могли проявить свою волю, чтобы спастись.
С невыразимой горечью Зерен наблюдал, как хрупкие контейнеры один за другим охватывало пламя и его собратья гибли, безвольно рассыпаясь в клубах огня и дыма. Пробудить их, быстро вызвать из анабиоза не было никакой возможности: чтобы выйти из состояния, граничащего со смертью, требовалось длительное время, а тут теперь счет велся на жалкие доли секунды.