Великий Столыпин. «Не великие потрясения, а Великая Россия»
Шрифт:
Отзывы Витте о Столыпине крайне тенденциозны. Не было такой клеветы о Столыпине, которую он с удовольствием не повторил, добавив собственные измышления. Зная, что Столыпин ни дня не провел на военной службе, он изображал его в мемуарах невежественным «штык-юнкером». Он не постеснялся назвать счастливым для Столыпина взрыв его дачи на Аптекарском острове. Проницательный наблюдатель В.А. Маклаков, размышляя о судьбе Витте, высказал следующую догадку: «Может быть, потому он так ненавидел Столыпина, что Столыпин занял исторически ему принадлежавшее место». Но негодование Витте было совершенно несправедливым. Лет за пять до начала реформы Витте говорил: «Сомневаюсь в том, чтобы нашелся человек, который решился бы произвести необходимый для экономического подъема переход от общинного владения к подворному». За все время своего премьерства он так и не решился перевести дело в практическую плоскость. Он действительно намеревался предоставить право каждому общиннику требовать выделение в собственность земельного надела. Витте утверждал, что такая мера необходима не только в экономическом, но и в политическом отношении, что приведение ее в действие положит предел угрожающим великими бедствиями аграрным беспорядкам. Его оппоненты в Государственном совете, в том числе Горемыкин, предлагали передать такое важное дело на рассмотрение будущей Думе, которая должна была в значительной степени состоять из крестьян. По словам государственного секретаря А.А. Половцева, «на это Витте заявляет, что ему хорошо известно, какие элементы войдут в Думу, что масса крестьян, кои туда появятся, будут заняты одной мыслью, одним требованием – получить откуда бы то ни было прибавку земли, что крестьянскою массою будут руководить всякие авантюристы, кои, обещав им земные блага, поведут их куда угодно. Вот почему желательно до появления Думы установить возможность независимой, отдельной, личной, единоличной поземельной собственности. Большинство 21 против 17 отказывается от рассмотрения внесенного Витте проекта, о чем я весьма сожалею» [266] .
266
Из дневника А.А. Половцева (1895 – 1900) // Красный архив. 1931. Т. 3 (46). С. 128.
Можно согласиться с тем, что обоснования для столыпинской аграрной реформы уже были подготовлены. Но сама реформа была запущена только благодаря решительности Столыпина. В его распоряжении было 200 дней между разгоном I Государственной думы и началом работы II Государственной думы. Он точно знал отмеренный ему срок и говорил, что за это время необходимо воспользоваться 87-й статьей Основных законов, позволяющей провести решение императорским указом. Между тем Совет министров колебался. Сановники не решались распрощаться с многовековым общинным укладом. На заседании Совета министров 10 октября 1906 г. министр финансов В.И. Коковцов возражал против проведения важнейшего указа по статье 87. Вновь прозвучало предложение передать этот вопрос на рассмотрение Государственной думы. Во время дебатов ссылались на давнюю резолюцию Николая II: «Я никогда не решусь одним росчерком пера упразднить общину». Но Столыпин и еще семь министров выступали за немедленное издание указа. На Особом журнале Совета министров от 9 ноября 1906 г. царь начертал: «Согласен с мнением председателя и 7 членов». Текст указа был подготовлен В.И. Гурко с соблюдением всех перлов канцелярского языка и имел рутинное бюрократическое название: «О дополнении некоторых постановлений действующего закона, касающихся крестьянского землевладения и землепользования». На самом деле эти дополнения ознаменовали крутой поворот в аграрной политике. Указ провозглашал, что «каждый домохозяин, владеющий землей на общинном праве, может во всякое время требовать укрепления за собой в личную собственность причитающейся ему части из означенной земли». Хотя право продажи надела оставалось связанным некоторыми незначительными ограничениями, земля становилась личной собственностью крестьянина-домохозяина. В тех обществах, где переделов общинной земли не было свыше 24 лет, каждый домохозяин мог безвозмездно закрепить в собственность тот участок земли, которым он пользовался на постоянной основе. В тех обществах, где переделы были, безвозмездному закреплению в собственность подлежали участки, выделенные на основании принципов, по которым был произведен последний передел. Земельный надел выделялся одним массивом – отрубом. При желании отрубник мог полностью разорвать с опостылевшей общиной и перенести свое хозяйство на хутор.
Указ 9 ноября 1906 г. вступил в силу и положил начало масштабному преобразованию крестьянской жизни. После созыва II Государственной думы правительство попыталось добиться в Думе поддержки аграрной реформы. Учитывая левый состав Думы, это была заведомо безнадежная задача. Тем не менее 10 мая 1907 г. премьер-министр, выслушав горячие прения депутатов, посчитал необходимым высказаться об основных направлениях правительственной политики в деле устройства крестьянского быта. В своем выступлении Столыпин подчеркнул, что обойдет молчанием все оскорбления и обвинения, которые раздавались против правительства: «Я не буду останавливаться и на тех нападках, которые имели характер агитационного напора на власть». Он обещал не воспринимать как крамолу мнения депутатов, не согласных с правительственной политикой. Характер аграрных прений показал правительству, сколь призрачны шансы сблизить противоположные точки зрения, однако Столыпин твердо защищал свой взгляд на реформу.
Прежде всего он отверг предложения, прозвучавшие в выступлениях кадета А.Л. Караваева, народного социалиста В.В. Волк-Карачевского и социал-демократа И.Г. Церетели. Они принадлежали к разным фракциям и отстаивали разные партийные проекты, но в глазах Столыпина все эти проекты сводились к конфискации частновладельческих земель. Глава правительства подчеркнул опасность этого пути: «Он ведет, господа, к социальной революции». По правде сказать, такое предупреждение имело некоторый смысл при обращении к кадетской фракции, выступавший за эволюционный путь, но было лишено смысла в полемике с социал-демократами, намеренно толкавшими страну к революции.
Столыпин понимал разницу между левыми депутатами и кадетами, называвшими себя партией народной свободы. Однако кадеты, представлявшие либеральный лагерь, вели себя двойственно. Они критиковали национализацию, однако допускали частичное отчуждение частных земель. Премьер-министр язвительно указал на это логическое противоречие: «Мне кажется, что в этом отношении проект левых партий гораздо более искренен и правдив». Анализируя думские проекты, Столыпин подчеркнул: «Национализация земли представляется правительству гибельною для страны, а проект партии народной свободы, то есть полуэкспроприация, полунационализация, в конечном выводе, по нашему мнению, приведет к тем же результатам, как и предложения левых партий».
Свою речь Столыпин завершил знаменитыми словами, которые впоследствии были высечены на постаменте его памятника: «Противникам государственности хотелось бы избрать путь радикализма, путь освобождения от исторического прошлого России, освобождения от культурных традиций. Им нужны великие потрясения, нам нужна Великая Россия! ( Аплодисменты справа.)» [267] . Этим девизом руководствовался Столыпин, проводя политику успокоения и выводя страну из полосы революционных потрясений. Эти слова запомнились как грозное предостережение и обессмертили его имя.
267
Столыпин П.А.«Нам нужна великая Россия». Полное собрание речей в Государственной думе и Государственном совете. С. 96.
Отказ II Государственной думы одобрить столыпинскую аграрную реформу предопределил ее судьбу. В предыдущих главах рассказывалось о безуспешной попытке кадетской делегации спасти Думу. В длинной полуночной беседе депутатов с премьер-министром накануне роспуска Думы был один эпизод, о котором свидетельствует правый кадет В.А. Маклаков. После пустых препирательств Столыпин, словно перестав притворяться, грустно сказал депутатам: «Есть вопрос, в котором мы с вами все равно согласиться не можем. Это – аграрный. На нем конфликт неизбежен. А тогда к чему же тянуть?» [268] Столыпин недаром настаивал на проведении указа 9 ноября 1906 г. в порядке 87-й статьи. Он добивался, чтобы судьба аграрной реформы не зависела от думских прений и вообще от наличия или отсутствия Думы. Это хорошо понимали его политические оппоненты. В частности, Витте говорил: «Я уверен, например, что если бы по статье 87-й Столыпин не предрешил крестьянского вопроса, то те основания, которые были приняты Столыпиным, впоследствии были бы в корне изменены законодательными учреждениями, но законодательные учреждения ничего существенного изменить не могли, потому что они приступили к обсуждению этого дела уже после продолжительного действия закона по статье 87-й» [269] .
268
Маклаков В.А.Воспоминания. Вторая дума. С. 247.
269
Витте С.Ю.Из архива С.Ю. Витте. Воспоминания. Рассказы в стенографической записи. Т. 1. Кн. 2. СПб., 2003. С. 797.
Указ 9 ноября 1906 г. был введен в силу в перерыве между I и II Государственными думами и продолжал действовать в перерыве между II и III Государственными думами. Пока депутатов созывали и распускали, пока в стране прошли две избирательные кампании, аграрная реформа набрала ход и стала необратимой. Таков был замысел Столыпина.
После созыва III Государственной думы проект аграрной реформы был внесен на рассмотрение нижней палаты. На сей раз глава правительства рассчитывал на поддержку, так как в результате изменения избирательного закона состав Думы стал совершенно иным. 16 ноября 1907 г. Столыпин выступал перед депутатами III Государственной думы с речью по аграрному вопросу. Правые и центр, составлявшие большинство вновь избранной Думы, покрывали громом аплодисментов едва ли не каждую фразу, произнесенную первым министром. Тем не менее либеральная оппозиция вновь подвергла критике правительственную программу, упрекая правительство в том, что оно желает в настоящее время обратить всю свою деятельность исключительно на репрессии. Столыпин вновь, как и во II Государственной думе, взял слово и сказал: «Мне кажется, что мысль правительства иная. Правительство, наряду с подавлением революции, задалось задачей поднять население до возможности на деле, в действительности воспользоваться дарованными ему благами». В сжатой форме он изложил главную задачу аграрной реформы. «Пока крестьянин беден, – говорил Столыпин, – пока он не обладает личною земельною собственностью, пока он находится насильно в тисках общины, он останется рабом, и никакой писаный закон не даст ему блага гражданской свободы. ( Рукоплескания в центре и справа.)»
Глава правительства процитировал Ф.М. Достоевского: «Деньги – это чеканенная свобода» – и подчеркнул, что «правительство не могло не идти навстречу, не могло не дать удовлетворения тому врожденному у каждого человека, поэтому и у нашего крестьянина, чувству личной собственности, столь же естественному, как чувство голода, как влечение к продолжению рода, как всякое другое природное свойство человека. Вот почему раньше всего и прежде всего правительство облегчает крестьянам переустройство их хозяйственного быта и улучшение его и желает из совокупности надельных земель и земель, приобретенных в правительственный фонд, создать источник личной собственности. Мелкий земельный собственник, несомненно, явится ядром будущей мелкой земской единицы; он, трудолюбивый, обладающий чувством собственного достоинства, внесет в деревню и культуру, и просвещение, и достаток. Вот тогда, тогда только писаная свобода превратится и претворится в свободу настоящую, которая, конечно, слагается из гражданских вольностей и чувства государственности и патриотизма. ( Рукоплескания в центре и справа. Возгласы «браво».) [270] ».
270
Столыпин П.А.«Нам нужна великая Россия». Полное собрание речей в Государственной думе и Государственном совете. 1906 – 1911. С. 105.
Цитируя Достоевского, Столыпин словно продолжал свою заочную полемику с другим великим русским писателем – Львом Толстым. Он обратился к первому министру с письмом: «Петр Аркадьевич! Пишу Вам не как министру, не как сыну моего друга, пишу Вам как брату, как человеку, назначение которого, хочет он этого или не хочет, есть только одно: прожить свою жизнь согласно той воле, которая послала его в жизнь. Дело, о котором я пишу Вам, вот в чем:
Причины тех революционных ужасов, которые происходят в России, имеют очень глубокие основы, но одна, ближайшая из них, это недовольство народа неправильным распределением земли. Если революционеры всех партий имеют успех, то только потому, что они опираются на это доходящее до озлобления недовольство народа».