Великолепие чести
Шрифт:
Векстон кивнул. Как это было похоже на Мадлен — позаботиться даже о лошади!
— Она потребовала, чтобы ей дали другую лошадь, — добавил конюх.
Адела умоляла брата и жениха взять ее с собой. Дункан уже успел вскочить в седло и ждал, теряя драгоценные минуты, пока сестра выпустит из своих объятий Джеральда.
Пообещав Аделе, что он вернется к ней целым и невредимым, И поклявшись при этом могилой своей матери (Дункан точно знал, что мать Джеральда жива и здорова), барон Джеральд сумел наконец обрести свободу.
— Вы сумеете догнать миледи? — осмелился
Дункан взглянул на конюха и, увидев на его лице испуг, понял, что Джеймс тоже беспокоится за свою госпожу.
— Я потерял целую неделю, Джеймс, — проговорил барон, — но я все равно привезу сюда леди Мадлен, не сомневайся.
Это были его последние слова — барон молчал, пока они с Джеральдом не проехали половину пути до Лондона. Если бы кони не нуждались в отдыхе, Векстон не сделал бы ни одного привала.
Барон упорно молчал, но Джеральд все же решил поговорить с ним:
— Я бы хотел дать тебе один совет, друг мой.
Дункан недоуменно посмотрел на Джеральда.
— Помнишь, как я повел себя, когда увидел Моркара? Не давай гневу управлять твоими поступками, но будь уверен, что я всегда встану на твою защиту.
— Я успокоюсь, как только увижу Мадлен, — кивнул Векстон. — Она находится при дворе уже неделю. Одному Господу известно, что Луддон мог сотворить с ней. Клянусь перед Господом, Джеральд, что если он хоть пальцем тронул ее…
— Для Луддона слишком многое поставлено на карту. Не думаю, что он осмелился поднять на сестру руку. Ему нужна ее поддержка, а не ее гнев. Нет, Дункан, слишком многие будут наблюдать за Луддоном, и он постарается изображать из себя любящего брата.
— Дай Бог, чтобы ты был прав, — промолвил Дункан. — Я… так тревожусь за нее.
Джеральд похлопал его по плечу:
— Черт возьми, приятель, да мы с тобой два сапога пара — ты так же боишься потерять свою жену, как я боялся потерять Аделу.
— Не беспокойся, Джеральд, — усмехнулся Дункан, — стоит мне лишь увидеть Мадлен, я тут же сумею взять себя в руки.
— Ну хорошо, но нам надо обсудить еще одно дело, — продолжал Джеральд. — Адела сообщила мне о письме, которое ты получил из монастыря.
— Но как она узнала о нем?
— Ей рассказала Мадлен. Кажется, она нашла это письмо и прочитала его.
Плечи Дункана поникли, тревога его усилилась: он не представлял себе, как теперь поступит его жена.
— Адела не сказала тебе, как восприняла Мадлен это послание? Она рассердилась? Господи, хоть бы она рассердилась!
— Не понимаю, почему тебе этого хочется, — удивился Джеральд.
— Я ведь солгал Мадлен, Джеральд, и пусть бы она просто разозлилась на меня. Вдруг она подумала, что я воспользовался ее… доверием? — Дункан пожал плечами: ему было нелегко выражать свои чувства словами. — Когда я впервые увидел Мадлен, она пыталась уверить меня, что Луддон нипочем не придет за ней. Она считала, что не стоит внимания даже этого подонка. И видит Бог, она и вправду думала, что никому не нужна. И это все, разумеется, из-за Луддона! Целых два года он измывался над нею!
— Два года? — переспросил Джеральд.
— Да,
Джеральд утвердительно кивнул:
— Понимаю, ты хотел бы сам рассказать ей о том, что Лоренс оказался самозванцем, а не настоящим священником, но только представь себе, как она чувствовала бы себя, узнав, что его подослал Луддон.
— Да уж, это было бы еще хуже, — признался Векстон. — А ты знаешь, Мадлен просила меня научить ее приемам самозащиты. И у меня не хватило на это времени. Нет, я просто не захотел. Черт, если только с ней что-нибудь случится… — При одной мысли о том, что его жена могла попасть в лапы дьявола, Дункан чувствовал, как по его спине бегут мурашки.
Джеральд не знал, какими словами утешить друга.
— Послушай, луна светит достаточно ярко, так что мы можем продолжить путь, — предложил он.
— Пожалуй, ты прав, — согласился барон. Больше они не проронили ни слова, до тех пор, пока не добрались до Лондона.
Мадлен пыталась уснуть. Ей отвели небольшую комнатку рядом с покоями Клариссы. Стены были до того тонкими, что она слышала все, что происходило в соседнем помещении. Вот и сейчас Мадлен тщетно старалась не вслушиваться в разговор Клариссы с Луддоном, но это не удавалось ей.
Мадлен до того устала от беседы своих брата и сестры, что ее едва не тошнило.
Луддон вел себя весьма умно. Перед сопровождавшими Мадлен воинами он приветливо поздоровался с ней, обнял и даже поцеловал в щеку. Ни дать ни взять — любящий брат. Но как только они остались вдвоем, Луддон набросился на нее. Сначала он кричал, обвиняя Мадлен во всех смертных грехах, а потом сбил ее с ног, ударив по лицу здоровенным кулаком. По той самой щеке, которую еще недавно целовал.
Впрочем, мерзавец тут же пожалел о содеянном, потому что сообразил, что на лице у Мадлен останутся синяки. Решив, что враги могут заподозрить его в плохом обращении с сестрой, Луддон предпочел запереть ее. Он объяснил придворным, что не может пока представить им сестру — после того как она побывала в лапах этого ужасного Векстона, на нее смотреть страшно.
Да уж, если Луддона Мадлен знала как свои пять пальцев, то по-другому обстояло дело с его сестрицей Клариссой. Оказавшись рядом с ней, Мадлен смогла наконец узнать ее получше. Когда-то девушке так хотелось верить в то, что старшие сестры любят ее и тревожатся о ней, но… Она пробовала писать им, но ни на одно из писем не получила ответа. Ни Кларисса, ни Сара не доставили себе труда ответить ей. И лишь теперь Мадлен поняла правду: Кларисса была в точности такой же, как и Луддон.
Сара вообще не удосужилась приехать в Лондон. Кларисса объяснила ее отсутствие тем, что Сара недавно вышла замуж за барона Рачиерса и не хотела оставлять его одного. А Мадлен даже не знала, что Сара с кем-то обручена.