Великолепие чести
Шрифт:
— Отец Бертон говорит правду? — нахмурился Векстон. — Надеюсь, твои чувства ко мне не изменились? — Не успела Мадлен и рта раскрыть, как Дункан добавил: — Впрочем, это не важно. Ты принадлежишь мне, Мадлен. От этого никуда не денешься.
Мадлен была поражена. Похоже, Дункан раним так же, как и она сама, и так же часто хочет слышать от нее признания в любви.
— Я люблю тебя, Дункан! — громко, так, чтобы слышали Энтони и отец Бертон, промолвила она.
— Знаю, — несколько самодовольно ответил барон, уже не так крепко прижимая к себе жену.
— У нас еще много забот, — заметил Энтони. — Барон, мне надо потолковать с вами наедине. — С этими словами он отошел в сторону.
— И вы наверняка проголодались, — добавил священник, направляясь к дому. — Займусь-ка я приготовлениями к обеду, — бросил он через плечо.
— Но сначала мне надо помыться, — заявил Векстон, вновь привлекая к себе жену, прежде чем отпустить ее.
Барон уже последовал было за отцом Бертоном, как вдруг его остановили слова жены:
— Мы и вправду не можем сейчас обвенчаться, Дункан.
Застывшие на месте Бертон, Энтони и барон оторопели от ее заявления.
Мадлен побранила себя за необдуманные слова, но должен же барон знать все…
— Вот если мы дождемся, когда Джеральд и Адела поженятся, то Луддон не сможет…
— Я так и знал, — вмешался Энтони. — Ты все время заступаешься за всех, когда надо и не надо. Барон, именно об этом я и хотел поговорить с вами.
— Уж такая она у меня, — вмешался отец Бертон. — Вечно жалеет несчастных.
— Нет, ты не понимаешь, Дункан! — взволнованно воскликнула Мадлен, взмахнув руками. — Если мы обвенчаемся немедленно, это будет означать, что ты пошел против воли короля. И тогда он отдаст Аделу Луддону. Вот я о чем, Дункан.
Мадлен продолжала бы говорить, не заметь она выражения лица мужа. Руки она могла заламывать сколько угодно, но вот рот закрыла, Векстон пристально посмотрел ей в глаза, однако Мадлен не; понимала, доволен он или сердится.
— У меня только один вопрос к тебе, Мадлен. Ты доверяешь мне?
— Конечно! — не задумываясь промолвила та.
Векстон был определенно доволен ее ответом. Обняв Мадлен, Дункан поцеловал ее в лоб и громко заявил:
— Мы обвенчаемся этим же вечером.
— Да, Дункан, сегодня вечером.
По-видимому, этот ответ удовлетворил всех. Мадлен заметила, что ее дядя улыбнулся, Энтони принялся весело насвистывать, а Дункан довольно кивнул.
В следующий час все были заняты. Дункан и Энтони обедали за маленьким столиком в доме священника, а тот направился к своему господину, графу Гринстеду, чтобы рассказать о всех происшедших событиях.
Старый граф все еще цеплялся за жизнь и, хотя и не мог присутствовать при церемонии венчания, ждал к себе барона Векстона, который должен был заглянуть к нему, когда обряд бракосочетания окончится. Затем Дункан и Энтони пошли к озеру за домом Бертона, чтобы вволю поплескаться в воде и спокойно обсудить происходящее.
Мадлен тем временем переодевалась. Она расчесала волосы и хотела было уложить их в прическу, но потом бросила эту затею, решив оставить волосы распущенными: она знала, что Дункану это нравится больше.
И конечно же, на Мадлен опять была одежда цветов барона Векстона: нежно-кремовые туфельки и платье и накидка с голубой вышивкой. Она почти месяц трудилась, вышивая на этой накидке силуэт волшебного волка.
Мадлен подумалось, что Дункан, может статься, и не заметит этого. Мужчинам не до такой ерунды.
— Все хорошо, — вслух проговорила она. — Я нравлюсь ему, но он любит дразнить меня.
— Кто это любит дразнить тебя? — внезапно раздался голос Дункана, стоявшего в дверях.
Мадлен с улыбкой повернулась к мужу.
— Мой волк, — не задумываясь ответила она. — Что-то и не так, Дункан? Какой-то у тебя странный вид…
— Ты с каждым часом становишься все прекраснее, — произнес барон. Его голос был мягким, как бархат.
— А ты — все красивее. Но никак не могу понять, почему это мой нареченный будет на церемонии венчания в черном, — осмелилась подколоть Мадлен мужа. — Это такой мрачный цвет! Цвет траура, — добавила она. — Не считаете ли вы, милорд, что траур — это ваша свадьба?
Замечание жены застало барона врасплох.
— Зато эта моя одежда чистая, Мадлен, — пожал он плечами. — Больше тебя ничего не должно волновать. К тому же у меня нет с собой другого костюма. А теперь, дорогая, я, пожалуй, поцелую тебя, чтобы тебе было не до моего платья.
Мадлен отбежала к другому концу стола.
— Нет, ты не смеешь целовать меня до венчания, — едва сдерживая смех, промолвила она. — А почему же ты не побрился?
— Я сделаю это потом, — заявил Дункан.
— Потом? — с недоумением переспросила Мадлен.
— Да, Мадлен, потом, — подтвердил барон, глядя на нее горящими глазами.
Мадлен нарочно помедлила, чтобы Векстон поймал ее. Но когда Дункан наконец сжал Мадлен в своих объятиях и прильнул к ее губам, дверь в комнату растворилась.
— Мы уже ждем, — заявил вошедший отец Бертон. — Правда, меня кое-что беспокоит.
— Что же? — встревожилась Мадлен, высвобождаясь из объятий мужа и поправляя одежду.
— Я бы хотел сам повести тебя к алтарю, но не могу же я одновременно делать два дела. Кстати, вы подыскали двух свидетелей? — спросил Бертон.
— А вы не могли бы провести Мадлен к алтарю, и потом совершить церемонию? — осведомился Дункан.
— Значит, я, как священник, буду задавать полагающиеся при обряде вопросы, а потом спускаться вниз, чтобы самому на них отвечать? — с хитрым блеском в глазах промолвил священник. — Думаю, это будет нелепо, — заключил он.
— Свидетелями будут все мои воины, — предложил Векстон. — А Энтони станет рядом с Мадлен. Так можно?
— Ну хорошо, — согласился священник. — Пойдемте, барон, подождите возле устроенного мной алтаря, пока я приготовлюсь. Я обвенчаю вас под открытым небом, при свете звезд и луны. Мне кажется, сам Господь не придумал бы места лучше.