Великолепные Эмберсоны
Шрифт:
– Какая у вас красивая мама!
– сказала Люси.
– Я тоже так думаю, - вежливо согласился он.
– Она самая грациозная женщина на балу. Движется, как шестнадцатилетняя девушка.
– Большинство девочек в шестнадцать неуклюжи. Я бы добровольно с ними танцевать не пошел.
– Так потанцуйте с мамой! Не видела никого красивее. Как чудесно они смотрятся вместе!
– Кто?
– Ваша мать - и чудноватый голубчик, - сказала Люси.
– Я сама с ним скоро потанцую.
– Мне всё равно - если, конечно, он не займет мой танец.
– Постараюсь этого не допустить, -
– Послушайте! Кто вам прислал эти цветы, раз вы с ними так носитесь?
– Он.
– Кто "он"?
– Чудной голубчик.
Джордж не боялся такой конкуренции, поэтому расхохотался.
– Думаю, это какой-нибудь старый вдовец!
– сказал он, а раз человек подошел под это недостойное определение, то восемнадцатилетнему кавалеру никаких пояснений не надо.
– Старый вдовец!
Люси стала серьезной.
– Да, вдовец, - произнесла она.
– Мне нужно было сразу сказать вам, это мой отец.
Джордж мгновенно перестал смеяться.
– Ой, чёрт меня дери! Если б я знал, что он ваш отец, я бы не стал потешаться над ним. Простите.
– Над ним невозможно потешаться, - спокойно сказала она.
– Почему же?
– От этого он смешнее не становится, а вот те, кто потешаются, выглядят глупо.
Тут Джорджа осенило:
– Ну, тогда я не стану выглядеть глупо и дальше, не хочу испытывать судьбу, если дело касается вас. Но я думал, что это дядюшка сестер Шэрон. Он пришел с ними...
– Да, я всегда опаздываю и решила не заставлять их ждать. Мы гостим у Шэронов.
– Если б я с самого начала знал это! Вы же забудете, что я так дерзко говорил про вашего отца? Конечно, он, в своем роде, представительный мужчина.
Люси была по-прежнему серьезна.
– В своем роде?
– повторила она.
– То есть он вам не по душе, верно?
– Почему "не по душе"?
– озадаченно спросил Джордж.
– Люди очень часто говорят "в своем роде" или "довольно необычно" или просто "довольно" в разных сочетаниях, чтобы показать свое превосходство, разве нет? В прошлом месяце в Нью-Йорке одна честолюбивая особа назвала меня "маленькой мисс Морган", но сказала она это не о моем росте, она просто подчеркнула, что важнее меня. А ее муж постоянно звал одного моего знакомого "маленьким мистером Пембруком", а ведь "маленький мистер Пембрук" ростом под два метра. С этой супружеской парой настолько никто не считается, что их единственный способ доказать свою важность это вставлять "маленький" перед именем. Думаю, таков жаргон снобов. Конечно, не всем приходится говорить "довольно" или "в своем роде", чтобы чувствовать превосходство.
– Вот уж не соглашусь! Я и сам частенько так говорю, - сказал Джордж.
– Хотя есть еще одно: что проку быть высоким как каланча? Такой верзила никогда не подаст себя столь изящно, как мужчина нормального роста. Эти длинные как жердь парни слишком нескладны, чтобы преуспеть в спорте, к тому же до того неуклюжи, что спотыкаются о мебель или...
– Мистер Пембрук военный, - строго сказала Люси.
– И он необыкновенно изящен.
– Военный? А, он какой-нибудь старый друг вашего отца.
– Они очень
Прямота была одним из немногих достоинств Джорджа.
– Слушайте!
– сказал он.
– Вы с кем-нибудь помолвлены?
– Нет.
Ответ не принес ему полного удовлетворения, и он пожал плечами.
– Вижу, знакомых у вас пруд пруди! Вы из Нью-Йорка?
– Нет, мы нигде не живем.
– Как это, нигде не живете?
– Мы живем то там, то здесь, - ответила она.
– Когда-то папа жил в этом городе, но это было до моего рождения.
– Почему вы всегда переезжаете? У него разъездной бизнес?
– Нет. Он изобретатель.
– Что он изобрел?
– В последнее время он работает над новым безлошадным экипажем.
– Жаль мне его, - без злого умысла сказал Джордж.
– Это штука безнадежная. Людям скоро надоест то и дело валяться посреди дороги под днищем и чувствовать, как на них капает масло. У безлошадных экипажей нет будущего, лучше б ваш отец на них времени не терял.
– Папа с благодарностью выслушал бы ваш совет, - парировала она.
Вдруг Джордж вспылил:
– Я не понимаю, чем я заслужил все эти оскорбления! Не понимаю, что я такого сказал!
– Нет, ничего такого не сказали.
– Тогда почему вы...
Она весело рассмеялась.
– Да не почему. Меня совсем не задевает ваша надменность. Я даже нахожу ее любопытной, но мой папа - великий человек!
– Правда?
– Джордж решил проявить великодушие: - Будем надеяться на это. Я буду надеяться, конечно.
Пристально вглядываясь в его лицо, она осознала, что этот великолепный юнец до неправдоподобия искренен в своем благородном порыве. Он походил на снисходительного пожилого политика, отзывающегося о многообещающем молодом коллеге. Люси, не отводя взгляда от Джорджа, немного удивленно покачала головой.
– Вот сейчас я начинаю понимать, - сказала она.
– Что понимать?
– Что в этом городе значит "быть настоящим Эмберсоном". До нашего приезда сюда папа упоминал об этом, но он не сказал и половины правды!
Джордж со свойственной ему самоуверенностью воспринял это как комплимент.
– Ваш отец говорил, что он был знаком с семьей до отъезда из города?
– Да. Кажется, он очень дружил с вашим дядей Джорджем, и хотя он не говорил об этом, но, по-моему, он очень хорошо знал вашу маму. Тогда он был не изобретателем, а начинающим юристом. Городок был поменьше, и, как я догадываюсь, все его тут знали.
– Вероятно. Не сомневаюсь, что вся семья рада его возвращению, особенно если он действительно был вхож в дом, как вам поведал.
– Не думаю, что он хвастал этим. Его рассказ был достаточно сдержан.
Джордж в замешательстве уставился на нее, но затем сообразил, что над ним насмехаются.
– Да, девушкам и впрямь надо поучиться в мужском колледже, - проговорил он, - хотя бы пару месяцев. Это бы с них спесь посбивало!
– Вот это навряд ли, - отрезала она, но тут ее пригласили на очередной танец.
– Разве что они стали бы чуть вежливее при первом знакомстве, а внутри остались бы не менее дерзкими, и вы бы это увидели после нескольких минут разговора.