Великолепные Эмберсоны
Шрифт:
Несчастному Джорджу показалось, что он видит кошмарный сон. Он прислонился к спинке кровати и дикими глазами посмотрел на тетю.
– По-моему, я схожу с ума, - проговорил он.
– То есть, когда ты говорила мне, что слухов нет, ты говорила неправду?
– Нет!
– выдохнула Фанни.
– Да!
– Я только сказала, что не знаю ни о каких слухах, да их почти и не было, пока Уилбур не умер.
– Фанни закончила речь весьма неожиданно: - Я не хотела, чтобы ты вмешивался.
Джордж пропустил это мимо ушей, потому что ему было не до анализа ситуации.
– То есть ты хочешь
– Может, что-то и случилось бы... но всё было бы по-другому.
– То есть Морган мог на тебе жениться?
Фанни сглотнула.
– Нет. Я бы ему, наверное, отказала.
– Она перестала рыдать и сидела очень прямо.
– Я не настолько потеряла голову, чтобы мечтать выйти за него замуж. Я бы себе не позволила столько о нем думать, до тех пор пока он сам бы не показал, что хочет на мне жениться. Я не такая!
– Бедняжка пыталась сохранить остатки достоинства.
– Я имею в виду, что если бы Уилбур не скончался, у людей перед глазами не было бы доказательств того, что они болтают не зря!
– Ты говоришь... говоришь, людям кажется...
– Джордж задрожал, но продолжил срывающимся голосом: - Им кажется, что моя мама влюблена в этого мужчину?
– Конечно!
– Он приходит сюда, они выезжают на прогулки и всё такое, и люди думают, что не ошиблись и у них был... роман еще до смерти отца?
Она серьезно посмотрела на него покрасневшими от слез, но уже сухими глазами.
– Неужели, Джордж, ты ничего не слышал?
– тихо произнесла она.
– Ты же должен был узнать, что все в городе твердят, что они скоро поженятся.
Джордж издал неразборчивое восклицание, и его словно перекосило. Желудок сжался в узел.
– Ты знаешь!
– закричала Фанни, вставая.
– Не думаешь же ты, что я б с тобой о таком заговорила, если б сомневалась, что тебе всё известно?
– В ее голосе звучала всё та же искренность, что и во время их несчастного разговора: Фанни ни на секунду не кривила душой.
– Джордж, если б ты этого не знал, я бы молчала. Иначе почему ты так вел себя с Юджином или отвернулся от них там, во дворе? Тебе ведь кто-то рассказал?
– А ты откуда узнала?
– спросил он.
– Что?
– Кто рассказал тебе про сплетни? Откуда эти слухи? Кто здесь болтает?
– Да почти все вокруг, - ответила она.
– По-моему, почти все.
– Кто это сказал?
– Что?
Джордж подошел к ней вплотную:
– Ты утверждала, что собеседник не станет передавать сплетни члену семьи того, кого обсуждают. Тогда откуда ты узнала? Как могла такое услышать? Отвечай!
– Ну, иногда о таком говорят с самыми близкими друзьями, когда хотят предупредить и поддержать, - задумчиво оправдывалась она.
– Так с кем ты говорила?
– требовательно повторил Джордж.
– Ну...
– Фанни колебалась.
– Отвечай!
– Вряд ли стоит называть имена.
– Слушай, - сказал Джордж.
– Например, ты очень дружна с мамашей Чарли Джонсона. Она когда-нибудь при тебе упоминала о разговорах? Ты же говоришь, что все болтают. Это она тебе сказала?
– Она могла шепнуть...
– Я спрашиваю, это она тебе сказала?
– Это очень добрая и порядочная женщина, Джордж, но она
Тут Джордж неожиданно вспомнил двух поглощенных беседой дам на перекрестке, даже не заметивших, что чуть не попали под рысака.
– Так вот о чем вы говорили с ней сегодня!
– заорал он.
– Пару часов назад вы об этом и сплетничали. Станешь отрицать?
– Я...
– Отрицаешь?
– Нет!
– Ладно. С меня хватит!
Он отвернулся, но она поймала его за руку:
– Что ты собираешься делать, Джордж?
– Говорить об этом я не собираюсь, - отрубил он.
– Думаю, на сегодня тебе достаточно, тетя Фанни!
Фанни, заметившая сильное волнение племянника, забеспокоилась. Она вцепилась в черный бархатный рукав и не хотела отпускать, а Джордж воспользовался этой хваткой и потащил ее к двери.
– Джордж, я переживаю за тебя, и не важно, ценишь ты это или нет, - ныла она.
– Я б ни за что на свете не призналась, если б не думала, что тебе всё известно. Я бы...
Но он уже открыл дверь свободной рукой.
– Забудь!
– сказал он и вытолкнул ее в коридор, быстро захлопнув дверь за ее спиной.
Глава 22
Джордж снял халат и надел воротничок и галстук, но пальцы дрожали и узел получился не таким удачным, как обычно; потом поднял сюртук и жилет, вышел из комнаты, на ходу натягивая их на себя, и быстро спустился по лестнице, застегиваясь. Дойдя до середины улицы, он понял, что забыл шляпу, и нерешительно застыл на месте с блуждающим взглядом, неожиданно остановившимся на фонтане, украшенном статуей Нептуна. Чугунная копия слишком сложной для этого скульптуры по-прежнему стояла там, где Майор установил ее при основании Эмберсон-эдишн много лет назад. Она была посреди восьмиугольного перекрестка и не мешала езде на экипажах, зато стала серьезным препятствием для скоростного автомобильного движения. Вот и теперь одна из машин, несущаяся мимо, была вынуждена резко притормозить и сделать крутой вираж, огибая фонтан. Джорджу понравилось суетливое торможение, хотя он и предпочел бы, чтобы машина врезалась в скульптуру, ибо алкал бед и погибели всех автомобилей мира.
Он задержал взгляд на Нептуне, не радовавшем глаз даже под щитом дымки осенних сумерек. Фонтан не работал уже больше года: трубы сгнили, а Майор как мог избегал разговоров о ремонте, даже когда внук намекал, что сухой фонтан подобен выброшенной на берег рыбе. Потеки сажи и сколы краски делали морского бога похожим на прокаженного, от которого перезаразились окружающие его наяды, а зубцы заржавевшего трезубца того и гляди грозили упасть. В целом, это тяжеловесное произведение тяжеловесного искусства, прокопченное, потрескавшееся, перепачканное и проржавевшее, произвело такое угнетающее впечатление на Джорджа Эмберсона Минафера, что показалось, что мир сходит с ума вместе с ним. Хотя чего-чего, а его собственного безумия ему было достаточно. Он стоял и смотрел на дома Джонсонов и их соседей, на все эти жилища, заполненные проклятой рванью, совсем как тогда, когда глазел на них, стоя на лужайке Майора, после того как тетя Амелия упомянула о сплетнях вокруг мамы.