Великолепный обмен: история мировой торговли
Шрифт:
В то время основная ось азиатской торговли проходила через обширный гуджаратский порт Камбей (примерно на 60 миль к югу от современной индийской метрополии Ахмадабад), сортировочный пункт для индийского текстиля и европейских товаров, движущихся в Малакку. Там их обменивали на редкие пряности, китайские шелка и фарфор.
Пиреш описывает широкую дельту реки Махи, на которой стоит Камбей, протянувшей «две руки; одой рукой она указывает на Аден, а другой — на Малакку». {168}Хотя в Камбее правили мусульмане Моголы, внешняя торговля находилась в руках индусских торговых каст:
Нет сомнения, что эти люди снимают сливки с торговли. Они понимают толк в коммерции. Они столь полно погрузились в ее звуки и гармонию,
Португальцы XVI века были, наверное, самыми отъявленными шовинистами среди незваных гостей с Запада, прибывших в Азию и обе Америки. Замечание Пиреша, что его землякам есть чему поучиться у язычников Гуджарата, многое говорит о масштабах и хитроумии местной азиатской торговли.
Пиреш проработал в Индии не более девяти месяцев, прежде чем португальский повелитель Востока, Афонсу де Альбукерки, отправил его в Малакку, которая только что перешла к португальцам. Ко времени его прибытия Малакка была относительно молодым городом, туземные корни которого проглядывали сквозь чуть более чем столетие португальского завоевания. Около 1400 года индусский султан Парамешвара, местный правитель суматрского города Палембанг (на полпути между современным Сингапуром и Явой) бросил вызов индусскому правителю яванской империи Маджапахит и был вынужден бежать на север к Сингапуру. После завоевания Сингапура Парамешвара осел в Малакке, которая получила свое название от малайского слова «малака», что означает «скрывшийся беглец». {170}
Маджапахиты под ударами мусульманских анклавов Явы и Суматры, разрываемые изнутри раздорами и коррупцией, теряли свое положение. Парамешвара оказался на своем месте в нужное время: умелый, настроенный на коммерцию и обладающий бесчисленными связями среди местных и иностранных торговцев в Палембанге и за его пределами. Более того, он теперь контролировал удобный естественный порт вне досягаемости раздоров Явы и Южной Суматры, но еще влияющий на пролив. То, что Парамешвара сконцентрировал свои торговые усилия на проливе, не было случайностью — он был одним из последних в роду князей морской империи Кривиджая. Из столицы в Палембанге эта империя некогда правила большой частью Суматры, Явой и Малайским полуостровом. Ее богатство и власть покоились на контроле над местной и внешней торговлей через пролив.
Наследники Парамешвары оказались столь же талантливыми, и Малакка вскоре стала одним из мировых торговых центров. В Средние века Малакка, расположенная в 130 милях к северо-западу от современного Сингапура, была тем, чем является Сингапур для современного мира — растущий пакгауз, доминирующий в одном из ключевых регионов мира. Как и нынешний Сингапур, Малакка соединяет Индию, арабский мир и Европу на западе с Китаем и легендарными Островами Пряностей на востоке.
Малакка ослепила Пиреша, виды, запахи и жизнь города явили ему образ земли обетованной. Пиреш, дотошный наблюдатель, обладал врожденным талантом к цифрам — редким среди колониальных чиновников того времени — и пониманием узких мест в торговле и политике. Хотя «Suma Oriental» вовсе не развлекательное чтиво, в тексте просматривается волшебное очарование Малакки в самый момент завоевания ее Португалией. Пиреш насчитал 84 разговорных языка в городе, мультикультурном, как Лондон или Нью-Йорк:
Мавры из Каира, Мекки, Адена, Абиссинии, люди Килвы, Малинди, Ормуза, парсы, румы, турки, туркмены, христиане армяне, гуджараты, люди из Чаула, Дабула, Гоа, из царства Декхан, малабарцы и келинги, купцы из Ориссы, с Цейлона, из Бенгалии, Аракана, Пегу, Сиама, Кедаха, малайцы, люди из Паханга, Патани, Камбоджи, Чампы, Кочина, Китая, Лекеоса, жители Брунея, Лучоса, Тамджомпура, Лау, Банка, Линга (у них еще тысяча других островов), Молуккских островов, Банды, Бимы, Тимора, Мадуры, Явы, Сунды, Палембанга, Джамби, Тонгкалы, Индрагири, Каппатты, Менангкабау, Сиака, Арката, Ару, Баты, страны Томджано, с Пасе, Педира и с Мальдив. {171}
Историк и социолог Дженет Абу-Лугод замечает: «Ни один другой факт не охарактеризует образ мира в XV веке лучше, чем этот список персонажей». {172}Присутствие «румов» особенно интригует — так называли то южных европейцев, то турок, то византийских греков (Константинополь был завоеван турками 60 лет назад). Значит ли это, что итальянцы уже побывали в Малакке до португальцев? К 1326 году, следуя за восторженными донесениями Марко Поло, генуэзские купцы стали частыми гостями в Зейтуне, крупнейшем порту Китая, так что не удивительно, что Пиреш увидел их и в Малакке. Генуэзцы путешествовали не меньше венецианцев, но хранили молчание о подробностях своих чрезвычайно выгодных торговых маршрутов. Не случайно первые подробные доклады о Дальнем Востоке были написаны более болтливыми венецианцами вроде Марко Поло. {173}Даже если в Малакке не было итальянцев, их фирменные товары, привезенные из Александрии индийскими купцами через Красное море и Камбей, продавались здесь в изобилии: пурпур, крашеная шерсть, бусы, стекло и оружие любого типа.
Обильный поток товаров находился под надзором четырех начальников порта, один для грузов, прибывших из арабского Среднего Востока и Индии, второй — для Сиама и Китая, третий — для местных суматранских портов и четвертый — для остальной Индонезии. Пиреш заметил, что главная ось торговли проходила между Гуджаратом в западной Индии, в частности его главным портом Камбеем, и Малаккой. Самым ценным товаром в Индии была ткань, разновидностей которой он насчитал 30 типов, а также опиум и благовония с Дальнего Востока. Более богатый ассортимент товаров — мускатный орех, гвоздика, сандаловое дерево и олово, а также шелк и фарфор из Китая — уплывал на запад, в Индию, в Персидский залив, Египет или Европу. Пиреш упоминает, что ежегодно в порт приходили четыре судна из небольших портов Гуджарата, каждый с грузом ценностью до 30 000 крузаду (около 2,4 миллионов современных долларов), тогда как всего один гигантский груз в год из Камбея оценивался примерно в «70 или 80 крузаду, без сомнений». {174}И все это только с западного побережья Индии. Корабли с восточного берега перевозили такой же объем грузов.
Что же особенного было в Малакке? Вероятно, дело было не просто в удобном расположении на пересечении одних из самых важных морских путей «в конечной точке муссонов». {175}
Помимо прочего, Малаккский пролив тянется на несколько сотен миль вдоль берегов Малая и Суматры, и его намного проще контролировать в узкой части Сингапура. Далее, и малайская сторона, и суматрская были усеяны торговыми городами за столетия до основания Малакки Парамешварой в 1400 году.
Богатство и влияние города можно объяснить скорее административным гением Парамешвары и его наследников. Малак-ка, один среди множества торговых городов в этом проливе, нашел ответ на вопрос «Чем заниматься — торговлей, грабежом или защитой?». Малакканцы взимали менее обременительные пошлины, чем предписывалось исламским обычаем, максимум 6% (вместо обычных 10%) за импорт «с Запада» — то есть на все привезенное индусами и арабами. Если бы представитель Запада приехал сюда с женой, он заплатил бы всего 3%. Жители Востока— местные малайцы, индонезийцы (включая молукканцев с их ценными пряностями), сиамцы и китайцы — формально вообще не платили пошлин на ввоз. Со всего импорта, даже с «восточного», вычитался «презент» султану и его помощникам, который Пиреш оценивал в 1-2% от стоимости груза. Не торговцы, западные, восточные или местные, платили пошлину за экспорт.