"Вельяминовы" Книги 1-7. Компиляция
Шрифт:
— Люблю тебя, — тихо сказала Тео. Жанна, услышав звук гонга — перекрестила ее.
Тео остановилась за кулисой. Вдыхая запах пыли, слушая, как оркестр, настраивает скрипки, как усаживаются на свои места зрители, она закрыла глаза.
— Решенье принято, мой добрый Терамен, — пробормотала она, — покинуть должен я столь милый мне Трезен…". Она прислонилась к колонне. Переплетя унизанные перстнями пальцы, она стала ждать уже таких знакомых слов: "Ваш выход, мадемуазель Бенджаман".
В ложах бенуара было шумно, дамы переговаривались друг с другом через барьеры, шуршали пышные, шелковые юбки. В открытые двери были видны мальчишки, что шныряли по коридорам театра, разнося лимонад, апельсины, конфеты и записочки.
— Боже! — ахнула одна из дам, рассматривая в инкрустированный перламутром бинокль, мужчину, что, открывая дверь ложи напротив, пропустил вперед свою спутницу. "Глазам своим не верю, это же месье Корнель! Первый раз вижу его в театре".
Ее соседка томно обмахнулась веером: "Я ходила на его публичную лекцию, с химическими опытами. Только я, как и все дамы на галерее, смотрела не на опыты, а на него. Какой он все-таки красавец! И герой, говорят, когда он работал на шахтах в Германии, он спас людей из-под завала". Дама подалась вперед: "Неужели он женился? Посмотри, Франсуаза".
Молоденькая женщина в роскошном платье темно-зеленого шелка, отделанном каскадом брюссельского кружева, с высокой прической из бронзовых волос — переплетение кос было украшено жемчужными нитями, качнула изящной головой. Рассмеявшись, поманив к себе мужчину, она что-то шепнула ему на ухо.
— Держу пари, что это не жена, — тихо сказал своему приятелю один из молодых людей, что стояли в партере, разглядывая дам. "Уж больно она ослепительна, даже глаза болят. У меня друг слушает курс у этого Корнеля. Он сейчас в Лондон ездил, должно быть ее оттуда привез. Повезло ему, ничего не скажешь".
Марта развернула веер и едва слышно сказала Федору: "Боюсь, я разбила надежды твоих поклонниц, дорогой. Все дамы смотрят на меня с ненавистью".
— А все мужчины, — с обожанием, — он осторожно откинулся на спинку бархатного дивана, и, щелкнув пальцами, принял от мальчишки программку: "Так и надо. Наш друг аббат прислал записку — через пару дней будет в Париже".
— С удовольствием встречу его, — Марта оскалила мелкие зубы. Очистив апельсин, она вытерла пальцы шелковой салфеткой: "Слугам, конечно, этот Корвино платить будет, рано или поздно. Ничего, шифры я помню наизусть, дома ничего подозрительного нет. А что я в парке Тюильри с Тедди буду гулять два раза в неделю, с одиннадцати утра — так я же мать, мне положено, — женщина усмехнулась. "Уж с кем я столкнусь там, в толпе — это вообще никак не проверить".
— А кто играет? — поинтересовалась Марта. "Я даже на афиши не успела посмотреть".
— Восходящая звезда, мадемуазель Бенджаман, — ответил Федор, передавая ей программку. "Говорят, за ней ухаживает младший брат короля, граф д’Артуа. Граф ее увидел в Версале, когда она читала монологи Федры их величествам, и влюбился, с первого взгляда".
— Мадемуазель Тео Бенджаман — прочла Марта и замерла. "Пойду к ней в уборную, после спектакля, — решила женщина. "Господи, два года мы не виделись".
— Третий гонг, — заметила Марта. Закинув ногу на ногу, услышав начало увертюры, она взяла свой бинокль.
— Но зная, что на смерть осуждена я роком,
Ты не тревожь меня ни стоном, ни упреком,
Не отговаривай, не вздумай помешать
И гаснущий костер не тщись раздуть опять, -
высокая женщина откинула назад голову, на смуглых щеках заиграл румянец. Она, величественным жестом отстранив Энону, подойдя к рампе, застыла. Зал взорвался аплодисментами, на сцену полетели букеты цветов. Марта, хлопая, незаметно взглянула на Федора. Он сидел, закрыв глаза, и вдруг спросил: "Где там этот мальчишка? Позови его, Марта, пожалуйста".
— Невозможно, — сказал себе Федор. "Господи, да бывает ли такая красота? Она, как те статуи, что я в Летнем саду видел. Как будто все померкло перед глазами, и нет никого, кроме нее. Белые розы, — сказал он вслух и Марта вздрогнула: "Что?"
— Мне нужен букет белых роз. Я сейчас, — Федор вышел из ложи. Марта, проводив его глазами — едва заметно улыбнулась.
Он вернулся с цветами. Опустившись в свое кресло, мужчина тяжело, болезненно вздохнул. "Побледнел-то как, — поняла Марта.
Она была одна на сцене театра, она играла для него, для него одного и знакомые слова Расина тоже, — были написаны только для него. "Так с Марьей было — я только на нее смотрел, и никого другого вокруг не видел, — подумал мужчина. "Тео ее зовут. Какое имя красивое. Тео. Хоть бы никогда этот спектакль не кончался".
Когда она, сильным, низким голосом простонала:
— Уж небо и супруг, что так поруган мною,
От глаз туманною закрыты, пеленою, -
То смерть торопится во мрак увлечь меня,
Дабы не осквернял мой взор сиянья дня…, -
и упала на руки прислужнице, когда Тесей закончил свой монолог, когда она выходила к публике, — улыбаясь, раскланиваясь, купая ноги в букетах, что лежали на подмостках, когда бархатный, тяжелый занавес задернули, Федор уже знал, что любит ее. Что будет любить всегда.
— А цветы? — услышал он голос откуда-то издалека. Марта стояла. Он, покраснев, поднявшись, наклонив голову, — ложи были низкими, — тихо сказал, все еще смотря на сцену:
— Да это так, ерунда. Тебе их подарю. Все равно…, - он махнул рукой. Марта, рассмеявшись, велела: "Идите за мной, месье Корнель".
У двери уборной стояли два совершенно одинаковых, крепких парня в темных, распираемых мощными плечами, сюртуках.
— Нельзя, — сказал правый, делая шаг вперед.
— Я бы хотела видеть мадемуазель Бенджаман — Марта ослепительно улыбнулась. "Мы давние подруги, месье".
— Всех просителей принимает мадемуазель Жанна де Лу, личный секретарь мадемуазель Бенджаман, — отчеканил левый парень. "Ее сейчас нет в театре, поэтому прошу извинить, — он развел руками.