"Вельяминовы" Книги 1-7. Компиляция
Шрифт:
В маленьком, бревенчатом здании было прохладно. От свежих опилок, рассыпанных на полу, шел приятный запах дерева. Присяжные рассаживались по своим местам. Констанца поболтала ногами: "Как в той песенке — лудильщик, портной, солдат, моряк. Нет, тут фермеры все, город-то маленький. Какой красивый дядя Дэниел в этом синем сюртуке. Даже волосы напудрил, как положено".
Дэниел наклонился к негритянке: "Вы только не волнуйтесь, миссис Фримен. Все будет хорошо, обещаю".
Миссис Бетси — маленькая, худенькая, в новом шерстяном платье, — всхлипнула: "Я не поэтому, мистер Вулф. Невестка у меня красивая, я же не видела еще ее, и внученьку мою привезли — так бы ее и расцеловала".
— Вот после заседания и расцелуете, — улыбнулся Дэниел. Поднимаясь, он услышал голос пристава: "Всем встать! Суд идет! Ведет заседание достопочтенный судья Брамвелл".
— Если мы выиграем, — напомнил себе Дэниел, — это послужит прецедентом для всего штата. На основании решения этих присяжных Верховный Суд признает рабство противоречащим конституции Массачусетса.
Брамвелл три раза стукнул деревянным молотком: "Если уважаемые члены публики, хоть слово произнесут, я прикажу очистить зал, и объявлю процесс закрытым".
Констанца погладила по голове мирно спящую Марту, что лежала рядом с ней, на скамейке. Обернувшись, девочка увидела мужчину в темном сюртуке, который быстро писал что-то в блокнот.
— Он, наверное, из "Бостонской газеты", — поняла Констанца, — репортер. Дядя Дэниел говорил, что сюда журналиста послали. Я бы тоже хотела журналистом стать. И ученым, как дядя Теодор, о котором тетя Марта написала. Как бы все успеть? — девочка подперла острый подбородок кулачком и посмотрела на Дэниела:
— Означенному Джону Эшли, ответчику, был послан приказ о вызове в суд по иску о возврате владения движимым имуществом, а именно, истцом, Элизабет Фримен, тридцати восьми лет от роду, цветной. Приказ предписывал ответчику передать истца на попечение шерифа округа Баррингтон, на основании того, что истец не является законным имуществом ответчика. Однако, — Дэниел поправил темно-синий, шелковый галстук, — ответчик отказался исполнять приказание суда.
Констанца увидела, что обвислые, покрытые аккуратно подстриженной щетиной, щеки судьи покраснели.
— А где ответчик? — громко поинтересовался судья. "Где сам мистер Эшли?"
— Суд вызывает мистера Джона Эшли! — трижды прокричал пристав.
Худой, суетливый мужчина с заметной лысиной положил руку на Библию. Констанца скривила губы: "Надеюсь, мне никогда не придется свидетельствовать в суде. Мало им в церкви этого фарса, так еще и сюда притащили".
Дэниел взглянул на испуганное лицо миссис Бетси. Мужчина едва слышно шепнул ей на ухо: "Что он отказался, это очень хорошо, судьи такого не любят".
Брамвелл слушал ответчика, сложив толстые, короткие пальцы, а потом прервал его: "Я бы мог вас сейчас приговорить к превентивному тюремному заключению, мистер Эшли. Мне не нравится, когда граждане нашего штата проявляют неуважение к требованиям суда".
— Ваша честь, я не считаю это требование законным, вот и все, — Эшли сжал губы. "Я купил эту рабыню обычным образом, на аукционе, у меня и расписка соответствующая имеется".
Кто-то из присяжных почесался. Констанца услышала явственное бормотание: "Блохи!"
— Суд вызывает истца, миссис Элизабет Фримен! — Натаниэль увидел, как мать робко подходит к Библии. Он ощутил прикосновение сильных, с чуть заметными мозолями, пальцев Салли. Муж и жена переплели руки, даже не смотря друг на друга. Нат, на мгновение, закрыв глаза, вздохнул: "Господи, не оставь ты нас. Ты же сам сказал, в Писании: "Провозгласите свободу по всей земле".
— Миссис Фримен, — судья снял очки, — что вас заставило подать иск об освобождении?
Темные, большие глаза женщины посмотрели в зал. "Уже седина у нее, — понял Натаниэль. "Мама, мамочка, неужели у нас не получится? Должно получиться".
— Я неграмотная, ваша честь, — тихо сказала миссис Фримен. "Однако же слышала, как Библию неграм читали. И тот закон читали, что в Массачусетсе главным будет…"
— Конституцию, — мягко сказал судья. Негритянка кивнула: "Ее, ваша честь. Там сказано, в самом начале: "Все люди рождены свободными и равными". Я подумала — разве я не человек? Разве по этому закону, и по закону Божьему я не могу получить свободу? Если бы сейчас мне сказали — мы тебе дадим одно мгновение свободы, мамаша Бетси, но потом ты умрешь — я бы с радостью приняла это одно мгновение, ваша честь — только бы предстать перед Создателем без оков своего рабства".
В зале наступила тишина, один репортер все скрипел карандашом. В раскрытые ставни был слышен ленивый, женский голос: "Гони эту корову сюда. Томми, ее доить пора".
— Спасибо, миссис Фримен, можете сесть — вежливо сказал судья. "Адвокат Вулф, вам слово".
— Господа, — Дэниел вышел из-за стола и взглянул на присяжных, — Конституция штата Массачусетс, — а я имел честь принимать участие в ее подготовке, — действительно, в своей первой статье гласит буквально следующее: "Все люди рождены свободными и равными, и наделены естественными и неотъемлемыми правами, такими, как право на жизнь и свободу, право их защиты, право приобретать, владеть и защищать свою собственность. Если подытожить, — право искать и находить свою безопасность и свое счастье.
— Тут, — мужчина положил руку на тонкую печатную брошюру, — в основном законе нашего штата, гражданами которого мы являемся, ни сказано, ни слова о том, что один человек может считаться собственностью другого человека. Таким образом, само состояние рабства попросту является антиконституционными и незаконным на земле Массачусетса. Поэтому мы считаем, что истец, миссис Элизабет Фримен, должна немедленно обрести свою свободу, гарантированную ей нашими законами.
Дэниел сел. Судья Брамвелл, положив перед собой большие руки, помолчал. "Господа присяжные, — наконец, сказал он, — я надеюсь, что в вашем обсуждении вы будете руководствоваться, не только буквой закона, но и его духом. Объявляется перерыв для принятия решения по данному делу".