"Вельяминовы" Книги 1-7. Компиляция
Шрифт:
Меир поцеловал Мирьям в щеку: "Я очень, очень за вас рад, сестричка. Иди, — он нежно коснулся ее руки, — иди, и будь с ним — навсегда".
— Какая она у меня красавица, — Стивен почувствовал, что у него перехватило дыхание. Он осторожно взял тонкие, белые пальцы и тихо сказал, глядя в синие, обрамленные темными ресницами глаза:
— Друзья, я беру Мирьям в жены, и обещаю, с помощью Господа, быть ей верным и любящим супругом, пока не разлучит нас смерть.
Девушка почувствовала прикосновение кольца: "Надо Стивену сказать. Как же иначе, он мой муж, часть меня. Вот Меира проводим — и скажу".
Она обвела комнату ясным, твердым взглядом и звонко проговорила: "Друзья, я беру Стивена в мужья, и обещаю, с помощью Всевышнего, быть ему верной и любящей супругой, пока не разлучит нас смерть".
Меир передал ей бархатный мешочек и подмигнул.
— Дай руку, — попросила она мужа. Стивен посмотрел на золотое кольцо и усмехнулся: "Так вот о чем они с Меиром шептались. Девочка моя, так и надо. Как раз по мне, — он улыбнулся, и услышал голос Вашингтона: "Целуйте свою невесту, капитан Кроу!"
— А что, — Александр Гамильтон наклонился к Пэйну, — у вас, квакеров, два кольца приняты?
— Нет, — искренне удивился Пэйн, — но вы знаете, мистер Гамильтон, — миссис Кроу права. Очень красиво, — он подождал, пока новобрачные и свидетели распишутся: "А теперь — к столу! Это наш подарок вам, мистер и миссис Кроу, от Континентального Конгресса!"
Рав Гершом отвел в сторону Мирьям: "Если дети у вас будут, ты помни, — они евреи. Так что жду вас тут, в Филадельфии, на обрезании, — он посмотрел в синие глаза девушки и внезапно спросил: "Что такое?"
— Все хорошо, — встряхнула головой Мирьям. Она незаметно закусила губу и повторила: "Расскажи Стивену все, и не откладывай".
Из столовой уже доносился чей-то голос, говорящий тост. Мирьям, взяв брата под руку, положив ему голову на плечо, шепнула: "Ты осторожней там, братик, возвращайся домой, пожалуйста".
— Да уж придется, — расхохотался Меир, — надо же кому-то придумывать, как все эти займы после войны отдавать. Не волнуйтесь, — он поцеловал ее в лоб: "Пошли, там для нас — отдельный стол накрыли, и Стивен с нами сидеть будет".
На круглом столе горел серебряный канделябр. Мирьям, грустно поглядела в окно, где шелестели клены: "Пять лет назад мы здесь с Дэниелом у реки гуляли, когда Декларацию Независимости подписывали. Господи, думала ли я? Как война закончится, надо будет Джону в Лондон написать, обрадовать его — что и я жива, и Мэри. Жива, — она вздрогнула и, положив руку на живот, замотала головой: "В третий раз…, Нет, нет, лучше умереть, я не могу, не могу так больше…"
Дверь стукнула. За ее спиной раздался веселый голос мужа: "Проводил Меира, посадил в почтовую карету, и помахал рукой на прощанье. Все будет хорошо".
Он скинул куртку на кресло, и, наклонившись, провел губами по белой шее, вдыхая запах трав.
— Пойдем, — попросил он — пойдем, любовь моя, я больше не могу терпеть, сегодня ведь брачная ночь…, - Стивен внезапно увидел ее глаза. Подняв ее на руки, — Мирьям ахнула, — устроившись на диване, он шепнул: "Что такое?"
Ее теплые волосы падали ему на плечо, она медленно, сбивчиво говорила. Наконец, отвернув голову, Мирьям добавила: "Я не могу, Стивен, не могу…Я не выдержу такого, еще раз…"
— Дитя, — благоговейно подумал он, обнимая ее, шепча что-то ласковое, тихое на ухо, чувствуя на руке ее горячие слезы. "Мирьям, — он поцеловал мокрые, синие глаза, — мы же теперь муж и жена. "Мы", понимаешь? В горе и в радости, всегда вместе. Ты не будешь одна, любовь моя, я всегда буду рядом".
Мирьям помолчала. Прижавшись щекой к его щеке, она перебирала сильные, жесткие пальцы: "Значит, и решать тоже надо вместе, Стивен".
— Так оно и будет, — муж поцеловал ее в губы. "Сходим, помолимся, и решим. Сначала к вам, а потом в Общество Друзей, тебе туда можно. Хорошо?"
Она кивнула, и, глядя на бледные звезды за окном, попросила: "Господи, не оставь нас милостью своей".
Утреннее солнце било сквозь мелкие переплеты окон синагоги.
— Молитва закончилась уже, — шепнула Мирьям мужу, поднимаясь на галерею. "Тебе тут можно быть, не волнуйся". Она посмотрела на резные двери Ковчега Завета. Опустившись на скамью, девушка уронила голову в руки: "Я помолюсь, Стивен. Ты, — она вынула из бархатного мешочка книгу, — почитай пока, ладно? Псалмы, — добавила она, и зашептала что-то.
Он прислонился к деревянной колонне, и открыл маленькую, меньше его ладони Библию.
— Плачет, — горько подумал Стивен. "Господи, девочка моя, как же мне тебе помочь, что же сделать?". Он пролистал новые, еще пахнущие типографской краской страницы, и вспомнил ревущий, ураганный ветер, переворачивающие корабль огромные, серые валы, и свой упрямый, перекрикивающий их голос.
— Поднимаю взор свой к горам: откуда придет помощь, — тихо начал читать он, — помощь Господня, создателя неба и земли? Господь убережет тебя от всякой беды, убережет душу твою. Господь станет защитником твоим, как только ты выйдешь, и до возвращения, — отныне и вовеки!
— Отныне и вовеки, — повторил Стивен. Наклонившись, поцеловав страницу, глядя на Ковчег Завета, он понял: "Так и будет".
В зале для собраний царила тишина. Мирьям сидела на женской половине, смотря прямо перед собой, на беленую стену. "Стивен же мне объяснял, — подумала она. "Все молчат. Только когда человек чувствует, что ему надо что-то сказать — он встает и говорит. Ни крестов, ни священников — никого. И все равны".
Она измученно закрыла покрасневшие от слез глаза и вздрогнула — кто-то на мужской половине поднялся. Стивен стоял, глядя куда-то вдаль, а потом, сжимая пальцами спинку скамьи, сказал: "Господи, помоги нам, пожалуйста. Помоги моей жене, помоги нашему ребенку, которого она носит. Сделай так, чтобы он родился здоровым, мы просим Тебя, — он глубоко вздохнул. Мирьям поняла: "Плачет. Как же мне ему помочь, Господи?"