"Вельяминовы" Книги 1-7. Компиляция

Шульман Нелли

В открытое окно спальни доносился запах свежего кофе. Полина улыбнулась, услышав голос мужа. Аарон всегда насвистывал армейские песни, готовя завтрак. Это был «Марш Гренадеров». Она, устроившись удобнее в постели, развернула письмо от дочери.

Джейн писала, что в Лондоне все в порядке. Они с Грегори внесли депозит за дом в Сент-Джонс-Вуде. Грегори работал в госпитале и открыл собственную практику, а Джейн училась в Женском Медицинском Институте:

– Бабушка присматривает за дядей Мартином и Джоном, - читала Полина, - на выходных я ей помогаю. Дома только они

двое. Впрочем, Джон часто ездит на континент, или ночует на Ладгейт-Хилл. Люси в Кембридже, Мартин в Итоне, бабушка справляется. Да и тетя Марта скоро приедет…, -Полина опустила конверт.

Она еще не одевалась, белокурые волосы были заплетены в косы, в комнате пахло фиалками. В доме стояла арабская, резного дерева мебель, лежали ковры. У них было немного старого серебра, и книги. Она купила в Яффо подержанное, кабинетное фортепьяно. Полина, по вечерам, играла мужу. Марта подтолкнула ее:

– Бери, не сомневайся. Оно и твоей новой правнучке пригодится, - женщина расхохоталась, -прабабушка.

Полина, сначала, беспокоилась, что дети ее не поймут. Однако Джон написал:

– Мамочка, главное, чтобы ты была счастлива. Очень хорошо, что вы с дядей Аароном приедете в Англию на венчание. Пусть он проведет церемонию, Люси тоже этого хочет.

– Он и меня венчал, - весело подумала Полина.

Их свадьба была скромной, а после венчания они с Аароном уехали в Вифлеем.

– Мои отец и мать тоже здесь были, - ласково сказал священник, - это традиция.

Он показал Полине могилу своего деда, у гробницы Богоматери:

– Вот как получилось. Он здесь один лежит, но, все равно, не хочется его на большое кладбище переносить…, - они стояли над камнем, шелестели старые оливы. Полина взяла мужа за руку: «Конечно. Мы будем за надгробием ухаживать, милый».

Свекровь тоже прислала ей свое благословение. Марта отплывала из Яффо, после рождества, ее багаж был в порту:

– Тете Еве легче станет, - подумала Полина, - хотя у Марты тоже много работы.

Женщина жила у Судаковых. Они объездили всю Святую Землю, видели и Цфат, и Тивериадское озеро, и Мертвое море, и развалины Петры.

– Все равно, - Полина прислушалась, свист затих, - мы скоро с Мартой встретимся. Через полтора года, на венчании. А пока…, - она, блаженно, закрыла глаза. Полина, оказавшись в Иерусалиме, увидев Аарона, сказала Марте:

– Я даже не знаю, как…, Он сам, никогда не осмелится, Марта. Он такой человек…, - Полина повела рукой. Марта согласилась:

– Такой. Ты сходи к нему, - предложила Марта, - он приглашал. Чаю попей…, - на темно-розовых губах заиграла легкая усмешка. Полина откашлялась: «Он и тебя приглашал…»

– А я не могу, - спокойно отозвалась Марта, - у меня деловые встречи. Передай ему мои извинения.

– Деловые встречи, - Полина покраснела, - здесь, в Иерусалиме?

– Конечно, - удивилась женщина, - а ты отправляйся к Яффским воротам. Здесь все близко, не заблудишься, - она надела шляпу перед зеркалом, в гостевой спальне Судаковых.

Аарон жил рядом с англиканской церковью, в маленьком домике. Деловыми встречами Марты были покупки на базаре,

но Полине, как рассудила женщина, говорить об этом было не обязательно.

Марта, высунувшись из окна, проводила взглядом стройную спину Полины: «Иначе она отсюда уедет, ничего от него не услышав. Хватит, четверть века они друг друга знают».

Через два дня Полина сказала ей, что венчается в ближайшую субботу.

Марта была свидетелем в британском консульстве. Она стояла рядом с невестой, на свадьбе. Полина хотела отдать ей скромный букет из белых роз, но женщина подняла бровь: «Лучше пусть девушка молодая его поймает. Мне поздно…, - Марта посмотрела на улыбку Полины:

– Шестой десяток ей. А у него правнуки. Пусть счастливы будут. И дети у нее выросли, а мои еще не устроены…, - старший сын благополучно добрался до Лены. Марта, облегченно, выдохнула.

Дверь скрипнула, Аарон поставил на постель поднос. От серебряного кофейника поднимался аромат специй. Он принес горячие арабские лепешки, мед в сотах, и спелые финики. Рядом лежала роза. Полина разлила кофе:

– Последний завтрак в тишине. Сегодня двойняшки появятся…, - Мария и Моше оставили детей в Иерусалиме, сдавшись на уговоры Дины Судаковой. Сегодня начиналось дежурство Полины и Аарона, как смеясь, говорила женщина. Она убрала в кабинете мужа. После завтрака и заутрени в церкви, они собирались пообедать у Судаковых, вместе с Мартой, и забрать детей.

– Обязанности прадеда, - смешливо развел руками священник. Полина взглянула в его веселые, голубые глаза, вдохнула слабый запах хорошего табака и ладана. Она быстро допила кофе:

– Иди-ка, сюда, прадед, - шепнула женщина. Аарон, целуя ее волосы, проводя губами по нежной шее, закрыл глаза, так это было хорошо. Он услышал перекличку голубей в саду. Белые птицы вились над зеленой травой, хлопая крыльями, садясь на каменный подоконник спальни. Полина потянула его к себе, Аарон вспомнил:

– Цветы показались на земле, время пения настало, и голос горлицы слышен в стране нашей. Господи, спасибо, спасибо тебе.

Рав Судаков пришел из ешивы пораньше, чтобы помочь жене с обедом. Дверь кухни была раскрыта во двор. Из сада слышался блаженный смех двойняшек. Они ползали по расстеленной на траве шали. Марта и Полина сидели рядом, с плетеной корзиной, полной искусно выточенных, деревянных игрушек. Мастерская Бергеров продолжала процветать. Аарон курил старую трубку и ласково смотрел на детей. Им было десять месяцев. Они вставали на ноги и начинали ходить, оба крепкие, рыжеволосые, только у Бена были серые, отцовские глаза, а у Шуламит голубые.

– Еще лет двадцать, - просил Аарон в молитве, - пожалуйста…, Увидеть, как они под хупу пойдут…, Исааку восемьдесят лет в этом году, а он и в Хеврон ездит, и на север…, - священнику исполнилось семьдесят. Однако, с тех пор, как он переехал на Святую Землю, ему никто не давал больше полувека. Когда они с Полиной вернулись, после свадьбы, из Вифлеема, старшая сестра, лукаво, сказала Аарону: «Ты помолодел, милый».

Он, тогда, что-то смущенно пробурчал. Наедине с женой, Аарон усмехнулся: