"Вельяминовы" Книги 1-7. Компиляция
Шрифт:
— Она к такой жизни не привыкла, — пробормотал Дэниел. «Там тяжело, в колониях…»
— Наверное, в монастырской тюрьме ей легко было, — проворчала Марфа.
Дэниел покраснел и вздохнул. «Да и младше я, бабушка».
— Еще одна глупость, — отрезала женщина. «Я же тебе говорила — если женщина любит, ей все равно. Она хоть на край света за тобой поедет. А что ты небогат — так это тем более не препятствие. Ты поговори с дедушкой Мэтью, поговори. И с отцом твоим — тоже».
Дэниел открыл дверцу кареты, и, помогая женщине подняться на ступеньку, вдруг подумал:
«Нет, я сначала с Марией поговорю. Зачем все это, если я ей не нужен? А нужен, окажусь — Господи, да я все, что угодно ради нее сделаю».
Он улыбнулся и, поцеловав бабушке руку, — кивнул головой.
Белла умылась над медным тазом, и, вытерев лицо, твердо сказала: «Все, не буду больше плакать. Правда, не буду».
Марта обняла сестру и тихо рассмеялась: «Все равно ты у нас — самая красивая. Так смешно, ты же в детстве толстенькая была, а сейчас — как вытянулась. Ну да мама высокая, и твой отец — тоже, бабушка Марта говорила».
— Толстенькая? — недоуменно спросила Белла, оглаживая свое платье.
— Как булочка, — сестра пощекотала ее. «Все время сладости потихоньку жевала».
— У меня глаза не распухли? — озабоченно спросила Белла, поправляя кружевной воротник на платье. «А впрочем, — она внезапно вздохнула, — все равно, какая разница?»
— Не распухли, — Марта стала заплетать свои длинные, темные косы. Она искоса посмотрела на сестру и подумала: «Господи, бедная девочка. Ну, ничего, сейчас под бабушкиным крылом будет, оправится. Десять лет без семьи, без родни».
Белла оглядела красивую, отделанную резным дубом опочивальню и восторженно спросила:
«И это вы все с Николасом сами сделали?»
— Конечно, — Марта пожала плечами, и, открыв большой, темного кедра, гардероб, стала переодеваться. «Зачем деньги тратить? Николас всю мебель в доме делает, а я и занавеси сшила, и белье постельное. И одежду тоже сама шью».
Она вдруг позвала Беллу: «Смотри, вот в этом я венчалась. У меня был венок из осенних листьев на голове и ожерелье, из птичьих перьев».
Девушка открыла рот и восхищенно сказала, разглядывая платье коричневого шелка:
«Очень, очень красивое. А ты в Николаса сразу влюбилась?»
— Конечно, — Марта подставила спину и Белла стала зашнуровывать ей корсет. «И он в меня — тоже. Ну да мы почти год еще сюда, в Лондон плыли, уже и дождаться свадьбы не могли».
Женщина оправила золотистое, красивое платье и вдруг рассмеялась: «Сейчас иногда просыпаюсь с утра, смотрю на него, и думаю — Господи, какая же я счастливая!»
— И цветет у тебя все, — Белла посмотрела вниз, на ухоженный, с зеленой лужайкой сад.
«Февраль, а у тебя — будто весна на дворе».
— У меня, — со значением сказала Марта, надевая чепец, — всегда весна. А сейчас еще и школа начнется, совсем весело будет.
Белла покраснела и, покрутив в руках завязки чепца, сказала: «Я бы тоже хотела научиться.
Ну, готовить. В монастыре мы только печенье пекли. Рэйчел и Энни так хорошо готовят, мне даже стыдно было».
— Вот бабушка, — Марта чуть шлепнула сестру, — тебя и научит. Она-то лучше нас, всех вместе взятых готовит, поверь мне. Приедете с континента, и попроси ее.
В дверь постучали, и Грегори звонко сказал: «Мама, все умылись, оделись, мы готовы».
Марта улыбнулась: «Ну, пошли, сестричка. Ты у нас останешься потом, погостишь немного, сама же видела — дети тебя отпускать не хотят».
Белла взяла за руки племянников, и, нагнувшись, поцеловав две русые и одну белокурую голову, таинственным голосом проговорила: «А по дороге я расскажу вам об одном волшебном острове, который лежит далеко-далеко на юге!»
Марта посмотрела им вслед, и, усмехнувшись, вдохнув запах роз, притворила калитку дома.
Марфа прижала к себе дочь и шепнула ей на ухо: «Вы там осторожней, не лезьте на рожон, ладно? И возвращайтесь, если ничего не найдете».
Мэри обняла мать, и так же тихо ответила: «Найдем, вот увидите, матушка».
Большие, лазоревые, обрамленные чуть заметными морщинками глаза женщины заиграли смехом и она весело, повысив голос, сказала: «А ну никому не плакать! Мы еще даже в море не вышли, а уже тут целые лужи соленой воды».
«Открытие» покачивалось у ворот верфи, на пристань был переброшен деревянный трап.
Виллем пожал руку капитану Гудзону и сказал: «Следи там за всеми, ладно, Генри? За детьми — особенно».
Капитан посмотрел в сторону падчерицы и сына — Энни и Джон, в матросских куртках, коротко стриженые, были окружены детьми. Констанца обернулась и рассмеялась: «Не волнуйтесь, капитан Гудзон, с вашей подзорной трубой ничего не случится, я слежу».
Виллем порылся в кармане камзола и передал Гудзону запечатанное письмо: «Возьми. Это на всякий случай, от Джона. Надеюсь, оно и тебе и не понадобится».
— А что там? — Генри нахмурился.
— Откуда я знаю? — Виллем пожал плечами. «Сам видишь, печать его Величества. Джон сказал: «Вскрыть только в крайнем случае».
— Гм, — Генри поскреб в бороде. «Ну, будем надеяться, до этого не дойдет».
— Идите-ка сюда, Мэри, — позвал Питер сестру. Она взяла мужа за руку и мужчина, перекрестив их, сказал: «Это от Рэйчел, а ты, Мэри, должна привезти новую книгу. Понятно, мой дорогой мистер М.Г? — мужчина поцеловал сестру.
— Между прочим, — Джованни тоже перекрестил их, — еще пять сотен экземпляров допечатывают. Издатель мне говорил — французы себе локти кусают, они уже долго сидят в Акадии, и ничего не написали. Так что, Мэри, ждем твои наблюдения о северной флоре и фауне!