"Вельяминовы" Книги 1-7. Компиляция
Шрифт:
Господь убережет тебя от всякой беды, убережет душу твою».
— Убережет от всякой беды, — твердо повторил он и вышел из кабинета.
В опочивальне пахло какими-то травами. Рэйчел, с распущенными по плечам, рыжими волосами, полусидела на кровати.
Питер остановился на пороге и подумал: «Господи, любимая моя, лицо как осунулось. А глаза — светятся».
— Вы побудьте с ней, — приказала миссис Стэнли. «Я вниз спущусь, быстро».
— Ты как? — тихо спросил Питер, садясь рядом, беря ее нежную руку. Рыжие, длинные ресницы задрожали и девушка ответила: «Теперь хорошо, теперь ты рядом и все будет хорошо».
Она внезапно напряглась и сжала его ладонь, часто, мелко дыша, застонав сквозь зубы. «Ты кричи, — сказал Питер, целуя ее пальцы. «Кричи, пожалуйста, я прошу тебя, любовь моя».
Жена заплакала и простонала: «Так больно, так больно! Питер, помоги мне, я встану, легче будет. Я уже ходила, мне так лучше».
Он осторожно снял ее с постели и, поставив на ноги, сказал: «Ты не бойся. Я тут, я с тобой, и матушка уже в дороге, наверное. Все хорошо будет, счастье мое».
— А где все? — тяжело дыша, держась за поясницу, спросила Рэйчел. Она наклонилась, и, взяв его руки в свои, закричала — низко, страдающе.
Питер оглянулся, и, взяв шелковую салфетку, стер пот с ее лба. Жена была в короткой, кружевной рубашке, и он подумал: “Господи, хоть бы скорее уже, миссис Стэнли же говорила, что дети небольшие должны быть».
Рэйчел все плакала — крупными, большими слезами. «Ты подыши, — сказал Питер, целуя ее в ухо. «Подыши и держи меня за руки, вот так. Мэри отплыла, она велела тебе передать, чтобы ты не волновалась. Белла у Марты осталась, погостить, а остальные в усадьбу к дяде Джованни поедут. Джон с Констанцей домой вернулись. А я тут».
— Хорошо, — измученно проговорила Рэйчел, все еще плача. «Больно! — опять закричала она и тут миссис Стэнли, зайдя в опочивальню, сказала: «Вы спуститесь, мистер Кроу, поешьте что-нибудь, там стол накрыт. Тут еще нескоро все случится, — она улыбнулась и погладила Рэйчел по голове. «Но миссис Рэйчел отлично справляется!»
— Иди, — велела жена, все еще не отпуская его руки. «Иди, правда, — она согнулась и, хватая ртом воздух, стала кричать.
— Ну-ну, — ласково обняла ее за спину миссис Стэнли, — это схватка, ты ведь уже знаешь.
Ничего страшного.
Питер поцеловал ее рыжий затылок, и, выйдя из опочивальни, прислонившись спиной к дубовой панели на стене, — сполз на персидский ковер, закрыв глаза, шепча про себя:
«Убережет от всякой беды, убережет от всякой беды…»
Марфа посмотрела на вечернее, холодное, зеленоватое небо, и, соскочив с лошади, — была она в бриджах и коротком плаще, — обернулась к мужу: «Правильно, что ворота открыли. И парадная дверь тоже открыта».
Виллем спешился, и, поцеловав ее в лоб, мягко ответил: «Ты иди. Я сам тут всем займусь.
Иди к девочке».
Марфа стянула плащ и, сняв шляпу, бросив их на сундук, встряхнула косами. «Что там, мистрис Доусон? — спросила она у экономки, что вышла в переднюю.
— На рассвете началось, — вздохнула та. «Мистер Питер так и сидит там, у опочивальни, я ему бокал вина теплого принесла, и бисквиты».
Марфа быстро вымыла руки в кабинете у сына и увидела на столе открытую Библию.
— Поднимаю глаза свои к горам, — тихо сказала женщина, — откуда придет мне помощь? От Господа, создателя неба и земли».
Она перекрестилась, и, взяв подсвечник, — уже вечерело, — пошла наверх.
Сын сидел у двери опочивальни, вертя в руках пустой бокал. Марфа присела и, обняв его, сказала: «Ты не плачь, милый, не надо. Посидите там с Виллемом, я тебя позову».
Питер, как в детстве, вытер лицо об ее руку. «Рэйчел так кричит, матушка, так кричит. А я ничего не могу сделать. Почему так? — он тяжело вздохнул и Марфа ласково проговорила:
«Так только Господь один, может, сыночек. А ты пока вот пройдись, посмотри, — все ли везде открыто, может, мистрис Доусон, забыла что-то».
— Хорошо, матушка, — он сглотнул и поднялся. Марфа проводила сына глазами и подумала:
«Ничего она не забыла, ну мальчик хоть при деле будет».
Она услышала из-за двери страшный, звериный крик, и, перекрестившись, подняв свечу, — зашла в опочивальню.
— Ты выпей, — сказал ласково Виллем пасынку. «Я, как мать твоя Уильяма рожала, тоже выпил — для храбрости. Вы-то все тогда здесь были, в деревне».
Нюрнбергские часы пробили девять вечера, и Питер, приняв бокал, помолчав, ответил: «Уже пятнадцать часов, адмирал, как все началось, ну нельзя же столько мучиться».
Виллем раскурил трубку: «Да, твоя мать как раз тогда у отца мистера Джона была, пришла домой, как раз вечером — уже со схватками. А к полуночи Уильям и появился».
— Ну вот видите, — вздохнул пасынок.
— Да, — усмехнулся адмирал, — ты не забывай, это у нее пятый ребенок был. И у Рэйчел в следующий раз легче все пройдет. Ты мне скажи, что там Дэниел затевает, ну, с землей в Новом Свете — прибыльно это?
Питер вдруг широко улыбнулся и кивнул на клуб дыма. «Сами же курите, адмирал. Сейчас я вам все распишу».
Он взял перо и Виллем облегченно вздохнул: «Господи, ну, успокоился вроде. Хотя что это я — у меня самого руки тогда тряслись, а мне пятьдесят почти исполнилось».
— Вот, — Питер показал ему ровные столбики цифр, — двести процентов доходности, даже учитывая затраты на обработку и перевозку. А цена за фунт табака только поднимается.
Только, — он замялся и, наконец, решительно продолжил, — все равно, адмирал, я тут говорил с кое-кем из Виргинской компании, — они все о рабах думают, ну для обработки земли.