Вельяминовы. Начало пути. Книга 2
Шрифт:
— А вот сейчас и проверим, — Виллем положил руку на эфес шпаги и стал проталкиваться через толпу.
Он увидел, как монах — неожиданно высокий для японца, широкоплечий, но гибкий, наклонившись, поправил пряжку сандалии.
Через мгновение он уже бежал. «Черт, — подумал Виллем, оглядываясь, — хоть бы одна лошадь была под рукой. Этот парень, судя по всему, меня раза в два младше, я его не догоню».
Он все-таки бросился за монахом, и, еле увертываясь от торопящейся навстречу толпы, закричал: «Держи
Торговец, что сидел на возе со свежей рыбой, расхваливая свой товар, внезапно соскочил, и, взявшись за оглобли, вывалил все под ноги бегущему человеку.
Монах поскользнулся и, проехавшись на спине, грустно сказал: «А ведь я когда-то любил угрей!»
Виллем, тяжело дыша, стоя над ним со шпагой в руках, потребовал: «А ну покажите свое лицо!»
Монах поднялся, и, счистив с рясы рыбью чешую, смотря сквозь капитана, обратился к подоспевшим самураям: «Свое лицо я открою, только находясь наедине с его светлостью даймё».
— Наверняка, наследник какого-нибудь обедневшего, но гордого рода, — зевнул один из чиновников, когда Оборотня уводили. «Они часто занимаются такими делами».
— Мне очень жаль, капитан, что вы оказались жертвой преступления, — Токугава махнул рукой, и Виллему налили подогретого саке.
— Ну, — капитан аккуратно взял изящную чашечку, — должен вам сказать, ваша светлость, такие вещи случаются везде. На южных островах меня угораздило ввязаться в какую-то стычку между племенами, оттуда и этот шрам, — Виллем показал себе на висок. «Так что могло быть и хуже».
— Мне не хочется, чтобы Эдо слыл негостеприимным городом, — буркнул даймё. «Все же я стремлюсь развивать торговлю».
— Карманники есть в любом уголке мира, ваша светлость, — Виллем рассмеялся и выпил еще.
«А Эдо — будущая столица Японии, поверьте моему слову».
— Я подготовил указ о ваших привилегиях, — вдруг сказал даймё. «Вы смелый человек, капитан, мне как раз нужны такие союзники. Возвращайтесь и привезите мне пороха, ружей, в общем, — дайме поднялся, и Виллем тут же встал, — всего, что нужно для войны».
— Вы будете воевать, ваша светлость? — осторожно поинтересовался капитан.
— Я буду объединять Японию, — коротко ответил Токугава. Виллем, слушая, как поет за окном какая-то птица, внезапно спросил: «А что этот Оборотень, ваша светлость? Кто он такой?».
— Интересный человек, — улыбнулся даймё и вышел в распахнутые перед ним, огромные, в три человеческих роста, деревянные двери.
— Так как вас зовут, еще раз? — Токугава посмотрел на стоящего перед ним человека. Тот блеснул дерзкими, голубыми, глазами и ответил:
— Оками Масато
— Волк, значит, — усмехнулся даймё.
— Волк, — подтвердил юноша. «Не старше двадцати трех-четырех, — подумал Токугава. «Но какая восхитительная наглость. И японский у него отменный —
— Откуда вы, и сколько уже в Японии? — спросил Токугава.
— Какая разница? — легко ответил молодой человек. «Как я понимаю, меня тут похоронят, так, что не имеет значения, ваша светлость. Однако жаль, что я не увижу, как вы станете сёгуном»
— Язык свой придержите, — буркнул даймё и хлопнул в ладоши.
Невысокий, смуглый, юноша — широкоплечий, с повязкой, что прикрывала глаз, неслышно появился из-за шелковой ширмы. Изящное, черное с золотом кимоно, украшали силуэты порхающих птиц, из-за пояса виднелись два меча.
— Мне оказана честь сэппуку? — красивые губы Масато чуть улыбнулись.
— Меня зовут Датэ Масамунэ, — сказал юноша, — я будущий даймё провинции Тохоку.
— Одноглазый Дракон, да — Масато посмотрел на него — внимательно. «Это же вы убили родного брата и сами удалили себе раненый глаз?»
— Я, — согласился Датэ.
— Почему тогда «будущий»? — удивился Масато.
— Потому что ее еще надо завоевать. С вашей помощью, — Масамунэ протянул белокурому юноше руку и тот, не колеблясь, пожал ее.
— Смотрите, — вдруг сказал Масато, взглянув в окно, — вишня расцвела.
— Пойдемте, — Датэ указал на дверь, — полюбуемся садом, поговорим.
Оставшись один, Токугава задумчиво потер подбородок и пробормотал: «Только того, кто умеет ждать, можно назвать сильным. А этот, Масато, — даймё усмехнулся, — умеет, хотя и молод».
Даймё вышел на деревянную, прохладную террасу и посмотрел на вишни — розовые, нежные лепестки чуть трепетали под теплым ветром с запада.
Эпилог
Калифорния, лето 1590 года
Федосья, взяв за руку Марфушу, водила ее по мелкой, теплой воде. Девочка пошлепала смуглыми ножками, и, подняв голову, спросила: «Данилка где?».
Женщина улыбнулась — дитя начало бойко болтать, как раз той осенью, когда их каяк уже добрался до островов на восходе солнца. Арлунар вздохнув, погладил дочку по голове: «Ну, пусть уж на твоем языке говорит, а как я тебя с сыном на юг провожу — так мы с ней вернемся, и тут жить будем».
— Не опасно тебе здесь? — озабоченно спросила тогда Федосья.
— Нет, — шаман чуть улыбнулся. «Язык тут похож, но люди это не наши. Но люди хорошие, сама, же видишь».
Федосья закрыла глаза и подставила лицо солнцу — тут было совсем тепло. Берег был мелкого, белого песка, в отдалении, на холмах, поднимался сосновый лес, волны легко шумели, и она ответила, присев, поцеловав девочку в мягкую щечку: «Охотятся с отцом твоим, а мы давай ракушек соберем, хорошо?»
— Хорошо, — чуть картавя, ответил ребенок и добавил: «А потом купаться!»