Вельяминовы. Начало пути. Книга 2

Шульман Нелли

— Какая ж ты красивая, — искренне сказала Федосья, когда они уже подошли к обросшим ракушками камням.

Девочка была в мать — изящная, хрупкая, с длинными, мягкими черными волосами и темными, миндалевидными глазами. Марфуша посопела носиком и вдруг сказала, подняв голову: «Ты тоже, мама!»

Оставив сплетенную из травы сетку с ракушками на берегу, женщина пощекотала дитя и сказала: «Водичка, какая хорошая, пойдем, поплещемся!»

— Вот так, — сказал Арлунар, положив руки ребенка на маленький лук. Данилка

отбросил со лба темно-русую, играющую бронзой прядь, и выпустил стрелу. Она вонзилась прямо в грубо нарисованную углем на стволе мишень.

— Молодец, — улыбнулся шаман и велел, медленно подбирая слова: «Ну, беги, доставай, еще постреляем. Птицы у нас на ужин есть уже, — он похлопал по висящей на плече связке.

— Какие тут деревья большие! — закинув голову, сказал Данилка. «В небеса уходят. Там мой папа, — добавил ребенок, чуть погрустнев, — на небесах». Он вынул стрелу и повернулся к шаману: «А почему ты не хочешь быть моим папой? Ты меня не любишь?»

— Люблю, — ответил Арлунар. «Но у тебя есть своя земля, а у меня — своя».

— Мне тут нравится, — хмыкнул Данилка, вдохнув запах нагретой солнцем хвои. «Давай останемся»

— Ты поплывешь со своей мамой на закат, у тебя там большая семья, — улыбнулся шаман, — а я с Миа вернусь туда, — он махнул рукой на север.

— А у меня еще будет отец? — серьезно спросил ребенок, натягивая тетиву.

— Конечно, — уверил его Арлунар и, увидев, как колеблется оперение, ласково проговорил: «Ты удивительно меткий мальчик, станешь отличным охотником».

Данилка покраснел и пробурчал: «Я смогу и лучше, как вырасту».

Корабль, распустив паруса под легким южным ветром, медленно дрейфовал в виду берегов.

— Скучно тут, — хмыкнул кто-то из команды, прищурившись, рассматривая белую, далекую полоску. «Песок и сосны, больше ничего нет. И людей мы с Мексики не видели, в горах прячутся, наверное. Однако интересно, что там, на севере».

— Мы продвинулись дальше, чем экспедиция Кабрильо, почти полвека назад, — хмыкнул капитан, рассматривая карту. «Они остановились на сороковой широте, а мы, судя по утренним измерениям, уже на сорок третьей. Надо было, кстати, зайти в тот залив, что мы видели севернее тридцать восьмой широты — из него может выйти хорошая гавань».

— Ну, а тут уже уединенных заливов нет, — рассмеялся помощник. «Сами видите, галеонам, что идут из Манилы с грузами, будет нигде не спрятаться».

Капитан пригладил золотистые, чуть побитые сединой на висках волосы, и, распрямившись, ответил: «Ну, а кто у них остался? Рэли впал в немилость у этой протестантской сучки, а Ворон, — он усмехнулся, — вышел в отставку и сидит в Амстердме, говорят».

— Дрейк стар, — помощник почесал в голове, — он сюда больше не сунется, плавает только на Карибах, зато вот эта парочка…, Кавендиш и его первый помощник…

— Яблочко от яблони, —

нехорошо улыбнулся капитан. «Говорят, Николас Кроу после каждого расстрелянного им корабля рисует на борту «Желания» силуэт ворона. Ему еще девятнадцати не исполнилось, он два года всего на морях, а таких воронов там уже — за десяток перевалило. Ну, мы с младшим Кроу еще поквитаемся, обещаю вам.

— На берегу, кто-то есть, — сказал помощник, вглядываясь в бирюзовое, спокойное пространство воды.

Капитан потянулся за странным, продолговатым предметом. «За этой вещью будущее, — он, улыбнувшись, похлопал левой рукой — большого пальца на ней не было, — по бронзовой трубке.

— Когда я ездил в Рим, на аудиенцию к Его Святейшеству — помолиться за свое чудесное спасение, я познакомился с ученым, как его там звали, — мужчина поморщил высокий, загорелый лоб, — Джамбатистта делла Порта. Этот прибор — его рук дело, таких во всем мире едва ли два десятка наберется».

Мужчина поднес к голубому глазу подзорную трубу. Женщина — высокая, смуглая, обнаженная, с распущенными по спине мокрыми, темными волосами, плескалась на мелководье. Рядом капитан увидел ребенка — лет трех.

Капитан хищно оскалил белые, острые зубы и, сложив трубу, повернулся к помощнику.

— Спускайте шлюпку, Федериго, — велел Себастьян Вискайно. «Нас ждет, — он помедлил, — развлечение».

— Пойдем, — сказал Арлунар, забирая у мальчика лук. «Поедим, и дальше двинемся».

Он вышел на вершину холма, держа ребенка за руку и сразу — острыми глазами охотника, — увидел черную точку, что двигаясь на волнах, приближалась к берегу.

— Встань за меня, — велел шаман. «Сейчас мы тихо спустимся, заберем твою маму и Миа, и спрячемся в лесу».

— Дай мне лук, — угрюмо сказал Данилка. Арлунар бросил взгляд вниз и увидел, что ребенок сжимает в руке маленький костяной нож, который шаман сделал для него еще на северных островах.

— Просто веди себя тихо, — попросил Арлунар и начал спускаться на пляж.

Федосья посадила девочку на плечи и весело сказала: «Ну, скоро и твой отец вернется, с Данилкой, пойдем, оденемся». Она вышла на берег и вдруг подумала: «А как я доберусь потом до Лондона? У меня же, кроме креста, и нет ничего. Ну ладно, придумаю что-нибудь».

Женщина повернулась к океану и застыла — прямо на нее шла шлюпка. «Десять человек, — мгновенно посчитала Федосья.

— Там лодка! — закричала Марфуша и подпрыгнула на плечах у женщины. «Лодка большая!»

Федосья медленно, стараясь не делать резких движений, вышла на берег, и, усадив девочку на песок, стала одеваться.

— Там мужчина и ребенок, — пробормотал Вискайно, и приказал: «Мушкеты к бою!».

— В кого стрелять? — спросил Федериго.

— Да в обоих, — распорядился Вискайно. «Младенца потом на берегу добьем».