Вельяминовы. Начало пути. Книга 2
Шрифт:
— Ну, дай Господь, — перекрестилась Марта. «А вы всегда постоялый двор держали?»
— Я тут служанкой была, как муж мой в море погиб, — вздохнула Ингрид. «А потом проезжал хороший человек, деньгами помог детям моим, чуть легче стало. Копила сначала, откладывала, а потом, как хозяева состарились, так и выкупила у них. Если б не гость тот, так бы и померла я б в служанках-то, — женщина вдруг покраснела.
— Видно, достойный он человек был, храни его Всевышний, — Марта перекрестилась.
— Очень, — Ингрид вдруг обвела глазами комнату
— Сейчас брат мой с другом своим, — Марта тоже зарделась, — вернутся, так и накрывайте.
Вино-то есть у вас?
— А как же, — отозвалась Ингрид. «Французское, хорошее, я всегда его для гостей держу».
Женщина закрыла дверь и вдруг вспомнила его: «Господи, — подумала Ингрид, спускаясь по лестнице в подвал, — больше двадцати лет прошло уже, он и женат уж, наверное, и дети у него, а я все забыть не могу. Ну как забыть-то, какой он был ласковый, добрый какой. Да, как раз в той комнате и жил он, — она приложила пальцы к горящим щекам и стала доставать с полок бутылки вина.
— Какой вы красивый! — ахнула Полли, глядя на Виллема. «И пахнет как приятно, — девочка повела носом.
— Это можжевельник, — улыбнулся Виллем. «Дядя твой, ворчал, конечно, — ни мускуса тут нет, у цирюльника, ни сандала. Деревня, мол».
— В Лондоне первым делом к своему портному загляну, — Матвей недовольно подергал рукав льняной рубашки. «А то, право слово, в такое только крестьянину пристало одеваться».
— Корабль отходит послезавтра, — улыбнулся Виллем, принимаясь за рыбу. «И обо всем остальном я тоже договорился, хотя, там и поворчали, конечно — мол, быстро очень, обычно три недели ждут».
— О чем это — остальном? — подозрительно взглянула Мэри на адмирала.
— Скоро узнаешь, — коротко ответил Виллем и добавил, глядя на Марту: «Я смотрю, вы тут уже нарядами обзавелись».
Та усмехнулась. «В конторе Ганзейского Союза нам неограниченный кредит открыли, как только я свою доверенность показала и печать «Клюге и Кроу». Ну, раз мы так скоро отплываем, — обратилась она к девочкам, — то не придется нам больше по лавкам-то гулять, уж теперь только в Лондоне».
Полли погрустнела и, ковыряя ложкой в тарелке, мрачно проговорила: «Ладно, уж, потерпим».
— А завтра, — сказал Виллем, доставая из кармана кольцо, — все идут на свадьбу.
— А кто женится? — в один голос спросили девчонки.
— Мы с вашей матушкой, — адмирал усмехнулся, и, взяв руку Марты, что сидела рядом с ним, надел на нее кольцо — с играющим в свете свечей, крупным бриллиантом. «Ты тоже, — адмирал шепнул ей, — подожди до Лондона, там уж я тебя как отведу к ювелиру, так и не выпущу оттуда, — долго».
— Как! — вскричала Полли — горестно. «Мы ведь будем подружками невесты, а у нас даже шелковых платьев нет!»
Марта, было, что-то хотела сказать, но передумала.
— Цветов хотя бы можно купить? — жалобно спросила дочь.
— Можно, можно, — усмехнулась Марта
— Как в рыцарском романе, — вдруг, зачарованно, произнесла Мэри, и Марта вспомнила как когда-то давно, в Хэмптон-Корте, то же самое ей сказала королева Елизавета.
Мальчик поднял плоский камень, и, прицелившись, швырнул его в море. «Молодец, — сказал Виллем. Они стояли на берегу, и Питер, подняв голову, спросил: «Значит, вы теперь наш отчим?».
— Да, — адмирал чуть улыбнулся. «И поверь мне, я очень этим счастлив. Ну, и — Виллем посмотрел на редкие огоньки рыбацких лодок в гавани, — я, конечно, постараюсь, чтобы нам всем было хорошо жить вместе».
— А вы в море будете ходить? — после долгого молчания, проговорил Питер.
— Буду, конечно, — Виллем положил ему руку на плечо. «Деньги-то надо зарабатывать, вон вас, сколько у меня теперь».
— Мы богатые, — внезапно вздохнул Питер. «Матушка говорила».
Адмирал усмехнулся. «Ну, во-первых, это все твоим только через десять лет станет, а во-вторых — я же мужчина, и теперь вы — моя ответственность».
Мальчик на мгновение прижался к его руке и серьезно ответил: «Я ведь отца своего и не знал, я родился, когда он умер уже. А вы с ним были знакомы?».
— Был, — Виллем посмотрел на играющие в закате, легкие волны, что подбегали к их ногам.
«Он был самым смелым из всех людей, что я знал на этой земле».
— Расскажете? — Питер взглянул на него синими глазами и адмирал подумал: «Господи, одно лицо ведь, и не отличить их».
— Расскажу, — Виллем потрепал его по голове. «Пойдем, зябко уже, да и твой дядя ждет меня — мы с ним сегодня пить идем».
— Вино? — улыбнулся Питер.
— Думаю, что не только, — Виллем рассмеялся и, посерьезнев, остановившись, сказал:
«Питер, то, что ты видел, там, в России…»
Мальчик помолчал и вдруг, уткнувшись лицом в руку Виллема, расплакался: «Зачем они с ним так! Он ведь был мой друг! Зачем они это!».
— Не надо, — Виллем обнял его. «Это были плохие люди, очень плохие, Питер. Ты просто, — он присел и поцеловал ребенка в лоб, — помни, что такое бывает. Мне очень жаль, что тебе пришлось через такое пройти».
— Оно мне снится, — сказал мальчик тихо, привалившись носом к его лицу, — и я тогда боюсь.
— Не надо, — Виллем взял его руку и добавил: «Все закончилось, Питер, и больше никогда не вернется».
Потолок кафедрального собора уходил вверх, и Марта, подняв голову, прищурилась — яркое летнее солнце било прямо ей в глаза.
— Берешь ли ты, Виллем, эту женщину, Марту, в свои законные жены, чтобы, начиная с этого дня, в согласии с Божьим святым установлением, любить ее и заботиться о ней? В радости и в горе, в богатстве и в бедности, в болезни и здравии, пока смерть не разлучит вас? — услышала она голос священника.