Венец лжи
Шрифт:
— Черт, я хочу тебя, — Пенн толкнулся сильнее. — Я не могу остановиться.
Обхватив мою задницу, он расположил меня под нужным углом. Мой клитор запульсировал в преддверии оргазма.
Я крепко прижалась к Пенну, ощущая каждый сантиметр его крепкого, пьянящего тела.
Его лицо исказилось.
— Господи, я сейчас кончу.
Моя кожа заблестела от пота, покрылась мурашками от избытка ощущений. Скользнув рукой по моему бедру, Пенн так сильно меня схватил, что я задрожала от непередаваемой смеси страха и отчаяния.
С
Я раскололась надвое.
Растеклась лужицей.
Волна за волной я содрогалась в объятиях Пенна, плача и извиваясь, после того как его член поднял меня на такие вершины. Сквозь пелену помутившегося сознания я уловила, как Пенн запрокинул назад голову, впился ногтями мне в кожу, и я почувствовала на внутренней стороне бедра что-то липкое.
Даже насытившись, мое тело все еще силилось прижаться к нему, углубить соприкосновение настолько, чтобы он оказался не рядом, а внутри меня.
Я не знала, кто из нас дрожал сильнее.
Опустив голову, с пустым лицом и ошеломленными от разрядки глазами, Пенн снова впился мне в губы с силой, которой я жаждала. Мы упивались друг другом. Теперь под наши общие стоны он двигался медленнее, концентрируясь на ускользающих ощущениях, усиливая последние покалывания.
Потом кто-то постучал в дверь.
Разрушив этот момент.
Напомнив нам, что мы не одни.
Глава девятнадцатая
— Элль, можно с тобой поговорить?
Раздавшийся папин голос остудил весь сексуальный жар, вернул меня в реальность и напомнил, что у меня не было никакого права вести себя подобным образом. Я застыла в объятиях Пенна.
— Черт, — еле слышно прошипела я.
Рядом с моим бедром задергалась ручка, но Пенн по-прежнему прижимал меня к двери. Прищурившись, он ухватился за нее, не дав двери открыться.
— Ответь ему, — тихо прорычал Пенн. — Попроси его уйти.
— Элль? Ты там?
Стук повторился.
Из-за бешено колотящегося сердца мне было тяжело говорить.
— Да, папа, я здесь. Просто… сейчас неподходящее время. Можешь зайти попозже?
Небольшая пауза, за которой последовало раздраженное:
— Это важно. Я бы предпочел поговорить с тобой сейчас.
Все кошмары стали явью.
— Ну, ладно. Просто…
Пенн отступил назад, мои ноги соскользнули с его бедер и коснулись пола. Как только я встала, он отпустил меня, поспешно застегнув джинсы и ремень. При этом одарил меня таким злобным взглядом, что мне стало нечем дышать.
— Одну минутку! — я вскинула руки к бедрам, чтобы одернуть юбку, но Пенн, ухмыльнувшись, меня остановил.
Пальцем
— Ты собираешься говорить с отцом, в то время как у тебя на коже засыхает моя сперма, — он безжалостно улыбнулся. — Думаю, теперь можно с уверенностью сказать, что ты моя.
Я не могла говорить с ним о сперме и сексе. Не тогда, когда мой отец находился от меня всего в нескольких шагах. Оттолкнув Пенна, я одернула юбку, быстро застегнула блузку и провела руками по растрепанным волосам.
Пристально посмотрев на Пенна, который уже заправил рубашку и застегнул пиджак, я, не спросив его согласия, широко распахнула дверь и так наигранно улыбнулась, что, скорее всего, у меня на лице было написано, чем я сейчас занималась.
— Папа! Как же я рада тебя видеть.
Он вздрогнул, удивленно оглядев меня с ног до головы.
— Весьма радушный прием, Элль, — затем его взгляд скользнул к Пенну, стоящему посреди моего кабинета на почтительном расстоянии от меня. — А, значит, Стив не соврал.
Войдя в кабинет, отец шмыгнул носом.
— Может кто-нибудь объяснить мне, что происходит? До меня дошли слухи о помолвке? — он повернулся ко мне, в его глазах блеснула боль. — Элль?
«О, нет».
Метнув гневный взгляд в Пенна, я направилась к дивану — мне срочно нужно было присесть, пока у меня не подогнулись колени. Сейдж тут же запрыгнула мне на ноги, укоризненно посмотрев на меня своими маленькими глазками-бусинками.
— Это не то, что ты думаешь.
— Не то, что я думаю? — Папа шагнул вперед, не отрывая взгляда от Пенна. — Погодите-ка. Я Вас знаю.
Пенн откашлялся, протянув в знак приветствия руку.
— Мы уже встречались. В Плакучей…
— Иве, да. Я стар, но слабоумием не страдаю, — проворчал папа и, пожав Пенну руку, направился к моему столу. Прислонившись к краю, он скрестил на груди руки.
Вот так просто, он занял позицию власти, пытаясь мной манипулировать, хотя, скорее всего, не осознавал, что перешел в родительский режим.
Он делал это всегда, сколько я себя помнила. Спокойная поза, легкий наклон головы. Я любила его, и он любил меня — я знала, что папа никогда не причинит мне боли, — но он контролировал меня проявлениями не только любви, но и разочарования.
— А я этого и не говорил. — Пенн расправил плечи, остановив взгляд на моем бедре, где под юбкой у меня на ногах высыхали остатки его оргазма.
Мне до смерти хотелось сжаться в комок. Я не привыкла, чтобы у меня на теле оставалось нечто подобное после занятий чем-то предосудительным в собственном кабинете. Но помимо этого у меня возникло и другое желание…чуть более смелое, чем первое. Желание потребовать, чтобы Пенн в кои то веки сам встал на колени и все это вытер.