Венец Венеры
Шрифт:
– Возможно, я смогу быть тебе полезна, Аль Пачино. Возможно, именно я и только я смогу стать тебе полезной. Берегись, ты покусился на «устои Венеции», как ты сам совершенно правильно заметил, тебя осудят и казнят.
– Посмотрим, - вдруг пошел напролом атлант. Что за вздор! Будут ему тут угрожать какие-то европейские мартышки и телки набычившиеся в придачу. И не такие угрожали, и не таких душили и топили.
И Нерезза усмехнулась. Она сделал свое предложение. Сделала его неоднократно. Теперь оставалось ждать, что же решит по нему этот несносный бедокур.
А в это время, в другой зале другой бедокур, не менее несносный и дерзкий пояснял Нику свою внезапную, но кристально чистую точку зрения:
– Ты не понимаешь, Никколо. Ты не знаешь моей мамы. А я с этим вырос. Я видел её глаза иногда. Мы порешаем это с ним, но я не хочу, чтобы мать моих детей так на меня смотрела. Не будет этого. Все просто,
– Вы интересные, вы много где плавали, вы такое знаете, что все эти куртизанки вместе взятые не стоят. У вас песни особые, у вас тарантелла - ого! И вообще с вами так забавно. Зачем нужны эти обвешанные золотом и драгоценностями путтаны? Тьфу, не получат от меня ни дуката! Все получит моя крошка. Да я тебе лучше подарю чего «прикольного»! Красивое слово, правильное - я тебе новый кинжал подарю, я видел, как ты на ножи смотришь. У меня есть на примете поделка нашего славного мастера - Джузеппе Риардо - слышал?
– Риардо мастер известный, - вздохнул Ник, который понял, что Марко сошел с ума. Разумеется, он сошел с ума, если по мозгам пронесся ураган идей легата Алексуса. Все эти дикари такие нестабильные, ненормальные - стоит их чуть-чуть одним пальцем направить в сторону верной жизни, как они готовы напролом ломиться сломя голову - совсем дурные дикари.
– Марко, послушай, ты не горячись. Я тебе один умный вещь скажу, только ты не обижайся. Нельзя так резко о большом. Нельзя так дерзко о большом. Запиши свое решение на песке семь раз. Просто сядь на берегу моря и запиши свои мысли. Семь раз. Стирай и записывай по новому. На берегу моря. И вот потом... то, что останется в тебе - вот это и будет ценное. Достойное останется.
Морозини даже рот раскрыл - как ловко, просто и красиво все было у этих хитрецов.
Глава 11 Венец Венеры.
Гондола неторопко плыла по шелесту волн Гранд канала, Нерезза пыталась окончательно понять - а нужен ли ей Аль. Была в этом мужчине яркая, чистая искра, которая манила, звала за собой, привлекала внимание, несмотря на привычку этого пройдохи выставлять себя мимолетным, поверхностным и легким человечком, недостойным внимания. Аль Пачино был силен и серьезен, у него было многое пережито за спиной, что делало его очень сильным и серьезным. Его маска болвана и шалуна не обманывала Нереззу. Но он категорично не хотел её. И вот этого она не могла понять никак. И ей хотелось узнать ответ только на один вопрос: чем именно она не годна Алю? Неважно, в каком качестве он её знал: александрийка, гостья Венеции, куртизанка - он не хотел её как женщину. И это бесило! Это выбивалось из понимания Венты. И она решила, что с этим вопросом сегодня обязательно разберется. Пачино ей крупно задолжал теперь. Сам виноват, надо было свои дела аккуратней и деликатней проворачивать.
Она расплатилась с гондольеро и прошла несколько метров вдоль канала, чтобы оказаться напротив ярко освещенных окон старого дома веселья «Бочка роз», которым сейчас заправляла опытная путтана, мастерица своего дела и довольно влиятельная особа в этом цеху - Диана Ракоччи - блондинка с пышной грудью и невероятно скромным самомнением. Диана всем всегда была по вкусу - она никогда о себе не воображала! И вот ведь странное дело, она скоро получила признание своих товарок, стала назначаться представителем квартала в цехе, и доверие заправлять домом свиданий она получила еще в молодости. И что важно - она осталась обычной честной путтаной, не воображала о себе, скромно раздвигала ноги, и задорно смеялась над претензиями подружек, которые частенько воображали о доле честных куртизанок. Честно говоря, она была глупенькая, простая и малообразованная. В своем деле она настрого выучила все детали работы и сделок, и тонкости и возможные неприятности её не пугали, она была готова к профессиональным рискам. Но не более того.
Славная путтана - Лешка просто тащился от этой сорокалетней красотки, которая напоминала ему одну из звезд кинематографа из былых времен. В «Бочке роз» он и его компания вели себя запросто. Как всегда. Первым делом, уточнив, что его готовы принять, и девчонок двадцать вполне свободны, а для компании в пять-семь человек надо не менее пятнадцати девчонок, иначе не секос выйдет, а так - потрахушки недоделанные какие-то, без смены партнерш и всяких тонкостей, и прочего эпикурейского разврата. Потом на
Одну вещь Леша уточнил у Рината - что по венерическим заболеваниям в это время творится в Европе. И Ринат ему серьезно ответил, что никакого сифилиса и всякого триппера он может не бояться - если конечно у него хватит ума не лезть к больным женщинам. Чуму проще подхватить, чем намотать на конец гонорею. Им, попаданцам, все эти сифилисы и чума были безразличны. Их организмы перемалывали любых микробов. Но они заботились о своих мальчиках - а пятнадцать лет это уже серьезные стояки, и у нормального подростка желание присунуть шестнадцать раз в сутки это норма. Ему восемь часов на сон просто надо, а так бы подросток и двадцать четыре раза секс бы марафонил в сутки.
Правда, Ринат серьезно пояснил всем ребятам - меру надо знать! Секс дело нужное, полезное, без секса нет нормального развития организма, если нет секса, не мужчина ты вырастешь, а недочеловек ненормальный. Для организма надо, чтобы гормоны гармонично работу свою делали. Ринат не был уверен, но однажды он честно сказал ребятам, что биохимию уважать надо, она достойна уважения - а кто его знает, какие там реакция химические происходят, когда потная девочка с потным мальчиком жидкостями, так сказать, обмениваются? Это же целый комплекс химических реакций, который ему не понять, там микроскопы нужны электронные и знания запредельные, но что-то в этом такое есть. И его друзья, полные лабухи в таких точных науках признали - звучит здраво. Только Зубриков уточнил: «Обмен жидкостями, это когда Сталлоне имел Сандру Буллок? А, отличное кино, прикольное, там гамбургеры из крысиного мяса все кушали».
Короче, за здоровьем продажных женщин в Сиятельной следили строго - никаких проблем, медицина была бесплатной! Цех даже скромную поддержку оказывал несчастной, которая случайно заразилась негодной болячкой от сволочи грязной приезжей - гостя больного, поганца похотливого. С гостями надо было быть аккуратными - в каждом доме были мастерицы видеть насквозь симптомы всяких нехороших болезней, но иногда случались неопрятности и неприятности, такова жизнь. Сегодня вольно писей, а завтра больно писать - никто не спрячется от неумолимой гонореи, гонококк он микроб вредный и неубиваемый, как таракан, еще древние греки распознали эту болезнь и обозвали «текучкой».
Зубриков был счастлив, с грязными пейзанками он не баловался, а с честными шлюхами он отжигал на полную катушку. Вот такую катушку и увидела Нерезза, которая постучала молоточкам в дверь, была осмотрена придирчивым взором привратницы, которая сразу разоблачила её немудреный маскарад, но только с пониманием улыбнулась такой клиентке. Более того - она ехидно улыбнулась, вредная путтана, потому что знала, это Аль Пачино брезгует куртизанками, но сами куртизанки давно уже только на свету нос воротят, и мнят о себе невесть что, а так - каждую ночь куртизанки приходили в простые веселые дома свиданий, где имели возможность сыграть роль «недостойных путтан», но поиметь этого несносного тарантийца в постельке.