Венец Венеры
Шрифт:
– И не забывай, что это тайный рецепт, Марко, не надо такие знания всем подряд раздавать. Мясо шашлычить, это тебе не в толпе пукать, - добавил Ник, попивая винцо и предвкушая поездку по девчонкам, которая обязательно состоится позднее.
Дома они не ночевали. Приезжали отоспаться утром, если не отсыпались в домах блуда и разврата, где им давно уже были рады как старым, добрым клиентам.
Марко покосился на телохранителя и стал соображать: кого же затянуть в их касту? Сама идея избранности, чистоты и элитарности его грела - это было здорово! Теперь он точно выпытает из Пачино море всяких вкусных приемчиков и полезностей! Сразу ему представились несколько вариантов, но были и самые близкие знакомые, с которыми он отлично ладил:
– Паоло Челси, сын Томаззо Челси. Он отличный парень и настоящий друг, мы с ним вместе в Константинополе учимся. Дандоло, Дом отличный парень, сын Марко Дандоло, с ним у тебя тоже уже дела завелись. Доменик немного заносчив, но мы это точно исправим - вот ему не повредит немного сдержанности. Пьетро Мочениго, сын Доменико Мочениго, с этим стариком у тебя отличные отношения, поговаривают, что вы заключили отличную сделку и ваш караван ожидается очень скоро из Александрии. Они мне близки, мы всегда хорошо ладили. Все мы из Золотой книги. Ты знаешь, с кем стоит вести дела, Пачино.
– Конечно знаю: с лучшими. На вас я смогу положиться, когда меня арестовывать придут, - усмехнулся Аль.
От такого оборота Марко даже перестал жевать мясо. Потом дожевал и проглотил кусок, запил вином и уточнил:
– Ты ждешь ди нотти или арсеналотти?
Это было важно. Арсеналотти были квалифицированными и хорошо оплачиваемыми ремесленниками венецианского Арсенала, из которых набиралась элита венецианской пехоты. Они обеспечивали охрану дворца дожа и других правительственных зданий, выступали в роли охраны порядка и даже пожарных. В боевых условиях арсеналотти использовали для усиления обычной пехоты. Они традиционно выступали охраной дожа. Главное было в том, что все арсеналотти, прежде всего, были отличными ремесленниками-оружейниками и работали в арсенале, делая лучшее оружие. А ди нотти были теми, кто день и ночь - особенно ночью - неустанно следили за порядком. Вот они были непосредственно полицией, стражей подобающего образа жизни Серениссимы. Венеция была постоянно наполнена «туристами», теми, кто прибыл в неё по делам - и надо было всегда следить за тем, чтобы гостя не обидели, чтобы он чувствовал себя хорошо, уютно. Ди нотти были знатоками тонкостей, они выступали гидами, и охраной гостей. Ди нотти знали всё обо всех - сбирали сплетни, слухи и всегда были начеку. Впрочем, тонкость была в том, что с ними можно было поладить на первый раз, если попался на неприглядном проступке - дал взятку и откупился от ареста. Вот только все знали - дукаты ди нотти оставит себе, и оставит тебя в покое, но обязательно донесет на тебя в правительство. И тогда за тобой придут арсеналотти - а вот они мзду не брали, им за Венецию было обидно. И всякие безобразия, и грязь они подчищали непреклонно и неустанно. Потрясающий вариант обеспечения отличной работоспособности. Устал трудиться, изготовляя оружие? Вперед, на каналы, развейся, задержи парочку мерзавцев, выдай трендюлей, и иди спать с чистой совестью человека, который славно потрудился, а завтра еще лучше поработает во славу Сиятельной.
Зубриков точно знал: за ним придут обязательно, поэтому был готов:
– За нами придут и те и другие. Вопрос слишком важный. Захотят они всё у вас выведать, раскрыть нашу касту и опозорить перед всей Венецией, - хмыкнул Пачино.
– Да ладно тебе, Аль! Первое правило касты: никому не говорить о касте баловней Смерти. Я запомнил, - улыбнулся Марко.
– Какой же ты болван, Марко, - усмехнулся Никколо.
– Ты не простой парень, за тобой следят постоянно, кто-то из ваших знакомых вас предаст. Всех нас предаст. Крыса есть всегда, - уверенно отметил Николашка.
– Что ты себе позволяешь, рагаццо! Ты вообще, если сел за один стол с господами - сиди тихо и не вякай, - взорвался Марко, которого немного напрягало присутствие этого отмороженного и жутковатого телохранителя Аля.
На этот взрыв эмоция атланты никак не прореагировали, переглянулись, и слово взял Ник:
– Ты точно болван, Марко Морозини. Я кто, по-твоему, такой? Я не раб, я не мальчик на побегушках - не «рагаццо», я не слуга Алю Пачино, я не телохранитель ему. Я его друг и нам классно вместе всякие штуки проворачивать.
– Марко, ты вообще смотришь, но не видишь. Посмотри на Никколо, он что, похож на слугу? Он когда-нибудь вел себя подобно слуге? Посмотри, Марко, - предложил ему Аль, тоном внимательного и заботливого педагога.
И Марко посмотрел, и увидел то, что как-то не бросалось в глаза. И подумал он, что этот Никколо, действительно всегда вел себя незаметно, и с достоинством, была в нем грация знатного человека. Просто, находясь в тени яркого апулийца, Никколо всем навел впечатление о себе, как о телохранителе, молчаливом слуге. А с чего все взяли, что он слуга? И вообще! А кто из них главный? Морозини ошарашился этой мыслью. И так и брякнул:
– А кто из вас двоих главный?
– Он, - спокойно и твердо, не задумываясь ни на секунду, ответил Ник и указал на своего легата.
– Я, - с улыбкой согласился Лешка.
– Ты не парься, Марко. Тебе я не главный. Мы с тобой равны, потому что мы - каста! А Ник не из касты, хотя он славный баловень Смерти! Он реально её фаворит, я в этом уверен.
– Есть такое, Аль, - согласился с ним Николас.
– Мне иногда снятся странные сны. Я разговариваю с некоей дамой, и она слишком необычна, чтобы быть Мадонной. Возможно это и древняя богиня. Ты ничего никогда мне не говори на эту тему. Это только моё.
Марко поразился тону парня: слова прозвучали твердо, с достоинством и полной уверенностью - как он сказал, так и будет. И Пачино согласился сразу же:
– Правильное решение, Николас. Только так. Ты Марко тоже не лезь ко мне с подобным моментом. Это очень интимное. Это только твое, когда ты с божественным общаешься. Впрочем, к исповеди это не относится. Хотя я на исповеди не все секреты выкладываю. Про касту я никогда не расскажу ни одному священнику. Это не его дело.
– Вот оно как, - усмехнулся Марко, который тоже не все свои секретики рассказывал на исповеди. Ему все больше нравилось то, во что он ввязался и втягивал своих друзей.
Будет весело, будет здорово, они еще покажут Венеции фигу и каццо! Он от отца слышал это ругательство, которое обозначало вагину и яйца, этакий «полный трах-тиби-дох»! Он уважительно кивнул Никколо.
– Ты, действительно не тот, за кого тебя легко принять. А ты хорош!
– Благодарю, фаворит, ты тоже неплох. А станешь много лучше, - согласился с ним Никколо и про себя усмехнулся: «Все вы станете лучше, или мы вам глотки перережем, свиньям рабовладельцам проклятым».
Точку в беседе поставил Пачино, вставая из-за стола:
– Ну, что? Перекусили слегка. Сил поднабрались, пора и по девочкам! Ты как, Марко, еще сегодня не насытился. Не дотла тебя спалила твоя партнерша?
– О, по девочкам будет классно. Вот скажи мне Аль, как фаворит фавориту - ты почему куртизанок не жалуешь?
– Марко задал вопрос, который всех мучил давно.
– Там все непросто, Морозини, - улыбнулся ему Лешка.
– Если серьезно, так вы дурью маетесь. Я про ваших отцов. Не мое это - пиписьками меряться, обвешивая свою подружку побрякушками. Прикольней надо жить, замысловатей золотом сорить - всем чтобы было весело и задумчиво. Я вот над дожем подшутить думаю. С подарком на день рождения. Все всё знают, всем уже весело - даже сам Франческо похохатывает в предвкушении, как треснет меня по спине тросточкой попочесалкой - но будет славная замута. А девчонок в золото одевать - это как свиньям бросать жемчуг. И есть момент неуважения к вашим матерям. Тонко все, Марко. Венеция потрясающий город - непросто всё. Нарвусь на ту, что меня с ног сшибет и на колени захочется упасть - базара нет, торг неуместен - золотом осыплю. А пока - глупости всё это. Промеж ног все они одинаково устроены. А жару задать девки из путто могут покруче, чем ваши куртизанки. Пошли, запалим! И пусть ночь пылает!