Венера Прайм
Шрифт:
— Это валет пики, не так ли, Мистер Мак-Нил? Карта, которую вы вытянули против командора Гранта?
Он прошептал «Да», она вытащила еще одну карту из колоды, которую он все еще держал перед ней. И снова она показала ему карту, даже не взглянув на нее.
— А это тройка треф. Карта, которую вытащил Грант, которая послала его на смерть. — Она бросила две карты на кровать. — Теперь можешь опустить колоду, Мистер Мак-Нил.
Его сигарета догорала в пепельнице. Он уже понял смысл ее демонстрации и ждал, продолжения.
— Металлизированные карты не допускаются в профессиональную игру по простой причине, — сказала она, — с которой, я уверена, ты хорошо
Перстень был красив и замысловат, изображал обнимающихся мужчину и женщину. Не колеблясь, Мак-Нил повертел его, снял и протянул ей, но, к его удивлению, она покачала головой и улыбнулась:
— Мне не нужно на него смотреть, мистер Мак-Нил. Единственные узоры на этих картах были наложены мной несколько минут назад. — Она отодвинулась от него, расслабившись в кресле, приглашая его тоже расслабиться. — Я использовала другие методы, чтобы определить, какие карты были вытащены тобой и Грантом.
— Но если ты не обвиняешь меня в убийстве Гранта, то к чему эта демонстрация? Некоторые люди могли бы назвать это необычайно жестоким. — Хрипло сказал он, обретя дар речи.
— Но тебе ведь не понадобились бы электромагнитные уловки, чтобы обмануть, не так ли, мистер Мак-Нил? — Она взглянула на его руки зажатые между коленями. — Даже с закатанными рукавами.
— Я мог бы легко обмануть его, инспектор Трой. Но клянусь, я этого не делал.
— Спасибо, что признаешься. Я уверена, что это правда. — Спарта поднялась на ноги. — Жизнь и честь относятся к разным категориям… …и чем меньше ее остается, тем драгоценнее оставшееся немногое…
— Что это значит? — Прохрипел Мак-Нил.
— Из старой книги, которую я недавно просмотрела — отрывок, который заставил меня захотеть прочитать ее когда-нибудь. Он дал мне ключ к пониманию твоей ситуации. Ты очень хорошо умеешь скрывать правду, мистер Мак-Нил, твое особое чувство чести не позволяет тебе лгать прямо. — Она улыбнулась. — Неудивительно, что ты чуть не подавился тем кофе.
Теперь выражение лица Мак-Нила было озадаченным, почти смиренным. Как могла эта бледная, худенькая девушка заглянуть так глубоко в его душу?
— Я все еще не понимаю, что ты собираешься делать, — спросил он.
Спарта снова полезла в карман куртки и вытащила маленькую книгу.
— После меня «Стар Куин» будут осматривать другие люди, и осматривать тщательно, как и я. Поскольку мы с тобой знаем, что ты не обманул Гранта, пусть будет лучше, что этой книги у тебя никогда не было, что я ее не находила, и что у меня никогда не было никаких подозрений о том, какой ты одаренный фокусник-любитель.
Она бросила книгу на кровать, рядом с картами. Она упала лицом вверх: Гарри Блэкстоун «Секреты магии Блэкстоуна». [39]
39
Гарри Блэкстоун-старший (1885-1965) — знаменитый сценический фокусник и иллюзионист 20-го века. США.
Его сын Гарри Блэкстоун-младший также стал знаменитым фокусником.
— Карты тоже оставь себе. Маленький подарок, который поможет тебе
— У меня такое чувство, инспектор, — сказал Мак-Нил, — что ничто из сказанного мною не стало для вас таким уж сюрпризом.
Спарта положила руку на дверную панель, собираясь уходить.
— Не думай, что я восхищаюсь тобой, мистер Мак-Нил. Твоя жизнь и то, как ты решишь жить, — это твое дело. Но так уж случилось, что я согласна, что нет никакого оправдания для разрушения репутации покойного, несчастного Питера Гранта. — Теперь она уже не улыбалась. — Это я говорю с глазу на глаз, а не по закону. Но если ты еще что-то скрыл от меня, я это выясню, и если это преступление, я тебя за это посажу.
Часть пятая
Шумное веселье
17
Спарта связалась по комлинку с Виктором Прободой: теперь он может прекратить играть в игры. Пассажиры с «Гелиоса» могли сойти на берег.
Космодром в космическом пространстве это смесь морской гавани, железнодорожного вокзала и стоянки автомобилей. Множество мелких судов, буксиров, тендеров, такси, катеров и самоходных спутников, постоянно скользит и вращается вокруг большой центральной станции. В космосе очень мало прогулочных судов (увлечение эксцентричного миллиардера солнечным яхтингом составляет редкое исключение), и в отличие от оживленной гавани, здесь нет никакой суеты, никаких прыжков по волнам. Ежедневная рутина сопоставления орбит — исключительно точная, ответственная работа, с постоянным пересчетом перепадов скоростей и соотношения масса/топливо — так что в космосе даже небольшие суда так же жестко ограничены заданными траекториями, как грузовые вагоны на железной дороге. За исключением того, что в космосе банды компьютеров постоянно перекраивают пути-дороги.
И если не считать местного трафика, космопорт не очень загружен. Челноки с поверхности планеты заходят несколько раз в месяц, межпланетные лайнеры и грузовые суда — несколько раз в год. Встречая дорогих гостей местные торгаши выпускают костюмированных волонтеров, приветствуя прибывающих так, как Гонолулу когда-то приветствовал приходящие корабли. Вместо травяных юбок или цветочных венков, космические станции изобрели новые «традиции», отражающие этнический и политический состав станции, ее экономическую основу, ее заимствованные мифологии: так, прибыв на станцию Марс, пассажиры могли встретить мужчин и женщин, одетых в римские нагрудники, демонстрирующие свои голые колени и несущие красные флаги, украшенные молотами и серпами.
В Порт-Геспер пассажиры «Гелиоса», сойдя на берег после долгой задержки, пересекли извилистый коридор из нержавеющей стали, залитый разноцветными огнями, кричащими вывесками на английском, арабском и русском языках. Развевающиеся на ветру от вытяжных вентиляторов бумажные плакаты с иероглифами придавали всему дополнительный праздничный оттенок.
Когда пассажиры добрались до застекленной части коридора, их внимание привлекла тихая суматоха наверху, подняв глаза, они увидели Афродиту в хитоне, сидящую верхом на пластиковой морской раковине, улыбающуюся и машущую им рукой, а рядом с ней синтоистскую богиню солнца, в красиво развевающемся шелковом кимоно. Обе женщины свободно парили в невесомости, под странными углами друг к другу и ко всем остальным. Эти штатные богини станции были окружены ухмыляющимися мужчинами, женщинами и детьми, жестикулирующими корзинами с фруктами и цветами, продуктами гидропонных ферм и садов станции.