Венок из роз
Шрифт:
И снова досада на Вольфа поднялась со дна души горячим пузырём. Вот если бы он не стал её целовать, она бы не потеряла бдительности и не оказалась бы сейчас… там, где оказалась.
Впрочем, только глупец винит другого в своих ошибках. Умный понимает – чтобы не происходило в его жизни, именно он несёт за это ответственность.
Она, наконец, выбралась из буреломника на твёрдую тропу. Она была отлично утоптанной, кое-где засыпанной еловыми иглами. Тропу с двух сторон обступали деревья, с ровно обломанными ветками приблизительно на уровне лица Роуз. Создавалось впечатление,
Тропа была похожа на двухколейку, словно в лесу кто-то пытался проложить тракт, чтобы ездить в повозках. Роуз подумала, что не тайком ли их враги пытаются разбить тропу, прикрываясь могучими ветвями вековых деревьев.
Девушке вдруг стало интересно и любопытно. В её голове ожили старинные сказки, что рассказывала в детстве кормилица – о тайных тропах ведьм и странного народа, что живёт в холмах. Рискнувшим войти в эти тайные жилища неведомого народца открывались великие тайны бытия.
Охваченная любопытством, она двинулась вперёд по тропе, надеясь, что скорой выйдет к человеческому жилищу. В колее, ровной и гладкой, хорошо прикатанной, то и дело попадалась лунки, не слишком глубокие, может, чуть глубже дюйма.
Тропа уверена шла через густой кедровый стланик.
Стоит попасть неприятностям и начинает казаться, что им уже не будет конца. Мало того, что она заплутала в лесу, потеряла лошадь так ещё и дождь пошёл.
Сначала ещё была надежда, что обойдётся лёгким, рассеивающим дождичком, от которого легко укрыться в под кроной любого дерева, но – нет. Сначала поднялся ветер, да такой, что ветки летели и Роуз не оставалось ничего другого, как искать себе укрытие.
Деревья мощными корнями приподнимали землю так, что под ними образовывалось нечто, напоминающее уютную пещеру. Когда хлынул ливень, Роуз юркнула в это укрытие за неимением лучшего. Пахло мхом и грибами. Над землёй, точно призрак, поднимался туман. Не лёгкой кисеёй, ни шлейфом или шарфом, а густой, стоячей, как вода, волной.
Роуз подобрала под себя ноги, обнимая колени руками. Дождь уже успел намочить ей волосы, платье тоже стало влажным, несмотря на то, что импровизированная пещера служила укрытием в известной степени.
В какой-то момент ей показалось, что к запаху прелых листьев примешивается ещё один – тяжёлый, смрадный, удушливо-сладковатый. Повинуясь не вполне осознанному побуждению, Роуз осторожно поднялась и сделала шаг в ту сторону, откуда, как казалось, несло падалью.
Ноги её словно приросли к земле.
Менее, чем в десятке шагов от неё, плавало в месиве из грязи и крови мужское тело. Стоп у него не было. Не сразу до Роуз дошло, что рука, лежавшая в сторону, откусана, всё тело словно острыми ножами изрезано. В первый момент она посчитала, что тело лежит лицом вниз, а затылок разбит в месиво, но потом поняла – лицо у человека откушено, превращено в кровавую кашу.
Роуз бросилась в кусты. Рвало её нещадно. Никогда прежде она не видела, чтобы смерть приходила к кому-либо в таком жестоком, ужасном обличье.
Отерев лицо влажной от дождя рукой Роуз в первый момент даже словно бы и не испугалась.
Огромная зверюга стояла прямо перед ней – рыжая шерсть торчком, маленькие, сверкающие глазки над ощеренной клыкастой пастью, алой от крови.
Несколько коротких секунд девушка и медведь смотрели друг другу в глаза. Роуз, как завороженная, не могла отвести взгляда. Сердце колотилось короткими болезненными толчками. Она понимала, что это – верная смерть.
Вот тебе и вход в Волшебные Холмы. Только одним путём смертные могут в них проникнуть. А вот и проводника послали ей боги. Всё встало на свои места – медвежья тропа, медвежья берлога.
Зверь зашёлся жутким, с коротким перерывом, рёвом.
Отступать было некуда – за спиной Роуз был медвежий дом.
«Помоги, господи!», – пронеслось в её голове.
Она понимала, что смерти не избежать. Лютой, кровавой и мучительной. При мысли, что она тоже останется лежать в грязи без лица стало мерзко. Но до этого, как не жутко думать (а не думать-то не получается) ещё придётся дожить. Не муж станет ласкать её нежное тело – медведь заломает.
Говорят, иногда зверь лесной пугается и слушается человеческого голоса, но Роуз от страха его потеряла. Да и сомнительно, что, раз убив и отведав человечины, зверь побрезгует новой добычей.
Поднявшись на задние лапы, медведь опять заревел, как засмеялся.
«Господи, прими мою душу! Пошли скорую смерть! Не дай долго мучиться», – взмолилась Роуз и, как не странно, обычно глухие к мольбам смертных боги вняли её голосу.
Раздался топом, кусты зашевелились, отвлекая внимание медведя на себя и между ней и хозяином леса на своём гнедом скакуне вылетел Вольф.
При его появлении медведь вновь осел на задние лапы и дико заревел от ярости, так, что даже деревья содрогнулись. Радость Роуз при появлении спасителя сменилась на обоснованные опасение: как бы вместо одной жертвы в добычу медведю не досталось две. Или даже три – если считать лошадь.
Замотав мордой, медведь вновь поднялся во весь свой огромный рост.
Глава 4. В лесу
Никогда прежде ей ещё не было так страшно! Даже минутой назад, когда Роуз столкнулась с медведем лицом к лицу, когда она была наедине с чудовищем. Кажется, с появлением Вольфа должно было стать легче, но сердце Роуз лишь сильнее заходилось от ужаса, хотелось закрыть глаза, чтобы не видеть, как зверь разорвёт её отважного спасителя на части, но какая-то неведомая сила заставляла смотреть, несмотря ни на что, не отрывая взгляда, не опуская ресниц.
Вольф на ходу слетел с лошади, каким-то неведомым чудом удержавшись на ногах, а конь, ошалев от страха при виде дикого, скалящегося хищника, рванулся сквозь колючие заросли дикой ежевики.
Всё случилось с в считанные секунды, хоть и казалось бесконечно долгим.
На мгновение человек и зверь замерли, впившись друг в друга взглядом и Роуз была готова поклясться, что в черных зрачках медведя она читала почти человеческую хитрость – зверь будто просчитывал, хватит ли его сил на то, чтобы одолеть противника. В случае с Роуз он не сомневался, но новая добыча была крупнее, агрессивнее и явно сильнее.