Вера, Надежда, Виктория
Шрифт:
Он уже примерно представлял, где их найдет. Жизнерадостный друг-банкир Вован полтора года как жил на Гоа, отрываясь на всю катушку. Однако разросшимся за двадцать лет бизнесом управлял по-прежнему четко: видать, «трава» еще не высушила ему мозги окончательно. Девять «первоначальных» «лимонов» баксов Вовка, конечно, не выделит – слишком большие деньги. А три «лимона» – даже меньше, чем три, – вполне.
Риска невозврата практически не было. Если тендер будет проигран, деньги останутся у Вована. Если выигран – то и пятнадцать процентов годовых с остатка долга не лишат предприятие коммерческого смысла. А в том, что Вован – человек не жадный и друзей помнящий, Ефим был уверен на все сто.
– О,кей, – сказал профессор. – Остальное я, похоже, найду. Гарантийные письма постараюсь получить до конца недели.
– Отлично! – обрадовался Ванечка. – Нельзя уступать этой своре.
– Идем дальше? – подвел итог Береславский, обращаясь к Семеновой. Она как-то явно потеряла кураж.
– Нет, – ответила бизнесвумен. – Не идем.
– Но почему? – Ефим потихоньку приходил от своего бизнес-партнера в бешенство. Сама же все заварила! И теперь, когда дело налаживается, – в кусты?
– Потому что, – откровенно грубо ответила Надежда. – Не волнуйся, твои услуги я оплачу полностью.
– Как это полностью? Пять процентов от тендера, как в случае успеха? – Его даже не деньги напрягали, хотя и они тоже. Но выпускать из рук почти пойманную жар-птицу?
– У нас нет успеха в тендере, – не согласилась Семенова. – Они придумают что-нибудь еще.
– Например?
– Например, не пустят нас внутрь здания с тендерным листом. А почта все потеряет.
– Нерешаемых проблем не бывает, – уперся Береславский. – Если, конечно, не слить матч до его начала. Решим и эти.
Ванечка молчал, но был явно на стороне профессора.
– А если решать будет некому? – спросила Надежда Владимировна.
– Это как? – не понял оппонент.
– А вот так, – она достала из сумочки что-то небольшое, похоже на бумажный кулечек.
Береславский аккуратно развернул кулек, покрутил содержимое в руках. Передал Ванечке.
– От «ТТ», я думаю, – сказал Борщев.
– Я тоже так думаю, – согласился Ефим Аркадьевич. – Калибр 7,62. А когда вы входили в тендер, вы не предполагали подобных средств давления?
– Предполагала, – совсем устало сказала Семенова. Береславскому аж жалко ее стало. Все же российский бизнес – не женское дело.
– Вичка получила такую же, – закончила фразу Надежда. – Причем свою я нашла в ящике собственного стола.
– Значит, кто-то посещал твой кабинет, – спокойно сказал Береславский.
Сказал спокойно, а сердце забилось так, что хоть сейчас беги к женщине-профессору.
Видимо, Семенова права. Надо ограничиться достигнутым: в конце концов, Муравьиный Папка уже прилично заплатил за свое свинство.
Но паскудность ситуации заключалась в том, что теперь Ефим не смог бы остановиться самостоятельно.
Процесс пошел.
– Что будем делать, Ванечка? – спросил он Борщева.
– Я – как вы. Скажете отступать, возражать не буду.
– А скажу воевать? – недобро ухмыльнулся Береславский.
– Поддержу, – отозвался Ванечка. – Воевать так воевать. От драк никогда не бегал. Ни в школе. Ни на улице. Ни в Афгане.
– Тогда – воевать, – сказал профессор. Он искренне бы обрадовался, если бы войнушку закончили Семенова или Ванечка, но сам затормозить не мог. Прав, что ли, был этот гадский доктор психологии?
– Вичку с Бабулей – в эвакуацию, – Береславский уже начал планировать дальнейшие действия.
– Они не поедут. Ни Вичка, ни Вера Ивановна, – сказала Надежда. – Вы ведь их знаете.
– Поедут.
У профессора уже созрел дьявольский план. Они отправят старых и малых прямо в осиное гнездо – в город Муравьиного Папки. Попросив защиты у Круглова и непосредственно у Седого. Их там спрячут и прикроют – не будет же губернатор пускать в ход танки? А ехать своевольные тетки не откажутся, потому что будут считать, что отправляются не на ответственное хранение, а на боевое задание.
– Неплохо задумано, – одобрил Ванечка, получив разъяснения.
Даже Семенова согласилась, что идея странная, но перспективная. Ее настроение явно начинало меняться: все же бойцом она была со стажем. Просто в силу обстоятельств дала слабину.
И тут к их столику подошла официантка.
– Вы Береславский Ефим Аркадьевич? – обратилась она к Ванечке.
– Я, – ответил профессор. Внизу живота похолодело.
– Вас мужчина ждет, у нас в служебном помещении. Подойдите, пожалуйста.
– Хорошо, сейчас, – согласился Ефим.
– Я с тобой, – сказал Ванечка, поднимаясь и прихватывая со стола нож.
В этот момент зазвонил телефон профессора.
– Да, – ответил Береславский.
– Я к вам человечка своего прислал, – узнал он голос своего друга-милиционера. – Поговорите с ним, Ефим Аркадьевич.
– О чем? – обрадовался профессор отмене возможных безобразий.
– Он сам вам расскажет, – ответил Перов и невежливо положил трубку. Береславский сначала обиделся, но потом понял, что многоопытный Александр Андреевич просто не захотел общаться по открытым каналам связи. И человека поэтому же прислал.
– Свои, – объяснил он Ванечке и Надежде. – Отмена тревоги. Я пойду один.
Он пошел в указанном официанткой направлении, оставив молодоженов наедине.
В тесном кабинетике (его хозяин вежливо вышел) Береславского ждал молодой стройный парень с умными глазами.
– Александр Андреевич передает вам привет, – сказал он.
– Спасибо, – ответил профессор. – Только я от ваших приветов чуть со страха не помер.
– Со страха не помирают, – деликатно не согласился дружелюбный незнакомец. – Помирают от других причин.