Вера, Надежда, Виктория
Шрифт:
Но раздумал. Сначала – дело.
Банк стоял на том же месте, что и тогда. И с тем же названием.
Уже хорошо. На Западе банки постоянно покупают друг друга, меняя имена и собственников. Вкладчиков это, как правило, не касается. Но все равно приятно, когда хоть что-то незыблемо стабильно. В особенности если это банк с твоими деньгами, отложенными на старость.
Синегоров зашел в зал, хотел позвать менеджера, работающего с ВИП-клиентурой. Но безъязыкость остановила. Обычно его сопровождал переводчик. Точнее, переводчица: отбоя не было от желавших ему помочь. Теперь все приходится самому.
Так что отстоял небольшую очередь.
Когда подошел к линии, нарисованной на полу, – предъявил улыбчивой девушке бумажку с номером своего счета. Она пощелкала клавишами компьютера и все поняла правильно: вышла позвать старшего. Тот явился сразу, долго тряс руку гостю. Хотя по делу ничего сообщить не мог: один не знал русского, другой – никакого, кроме русского.
Минут через сорок нашли и подвезли бывшую соотечественницу, работавшую в другом бранче того же банка.
Синегоров все это время наслаждался кофе и видом Средиземного моря. Он больше никуда не торопился.
Уселись втроем, в кабинете топ-менеджера.
– Чего бы вы хотели, мистер Синегоров? – перевела женщина.
– Я хотел бы перевести средства на счета других фирм, – сказал Михаил Иванович. – А в вашем банке я счет закрываю.
Первая запланированная трансакция обеспечивала сделку, приготовленную опытными юристами, когда он еще мог им достойно платить. Одна подпись в платежке – электронного ключа в старинной кипрской фирме не было, да Синегоров и не стал бы его хранить, – и заветный остров становился его частной собственностью.
Второй трансакцией он хотел перевести остаток средств – примерно половину – на счет этой же фирмы, но не в кипрском банке, а в хитром банчке на маленьком тихоокеанском архипелаге: Кипр потихоньку санировался строгими европейскими инспекторами и становился, на взгляд бывшего губернатора, недостаточно надежной кубышкой.
Топ-менеджер покрутил в руках бумажку с указаниями Синегорова и неодобрительно хмыкнул. Потом заговорил.
Женщина честно перевела:
– Мы очень рады сотрудничеству с вами, мистер Синегоров.
«Еще бы не рады, – подумал Михаил Иванович. – Двенадцать миллионов на пятнадцать лет, под нищенские проценты».
– Но, – продолжил работник банка, – по нынешним правилам мы должны провести некоторые процедуры.
– Какие? – начал раздражаться бывший губернатор. Должна же жадность банкиров иметь пределы!
– Счет не функционировал очень долго и поэтому заблокирован. Теперь мы должны уяснить некоторые моменты. – Менеджер передвинул ближе к гостю длиннющую, на трех листах, анкету. Женщина, подсев ближе, переводила ее пункты.
Даже слушать их было неприятно.
«Где и когда вы заработали ваши денежные средства?»
«Имеете ли документальное подтверждение о том, что у вас нет налоговых задолженностей?»
«Не состоите ли вы под следствием или судом?»
И много других, столь же радостных.
– Кроме того, – продолжил сотрудник банка, – закрыть ваш счет мы можем только с согласия вашей супруги.
– Хорошо, не закроем. Оставим сто долларов. Так можно?
– Так можно, – согласился тот. – Осталось ответить на вопросы анкеты.
– Хорошо, – Михаил Иванович понял, что без адвоката, номинального владельца компании, он все равно с этим быстро не разберется. – Давайте ваши листы, я приду завтра.
– Спасибо за понимание, мистер Синегоров, – менеджер был сама улыбка. – Мы всегда рады работать с вами.
– А как я рад, – буркнул бывший губернатор, вылезая из кресла.
Он, конечно, был разозлен. Но не слишком расстроен.
Ловкий адвокат все уладит. А тысяча долларов или даже десять тысяч – такая малость по сравнению с двенадцатью миллионами. Нервы дороже стоят.
Адвоката, Костаса Попадопулоса, он нашел сразу, в том же офисе, что и в девяносто пятом году. Только теперь Костас вместо одной комнаты снимал четыре.
– Поднялся парень, – тихо усмехнулся Михаил Иванович. – Привет, Костас, – с улыбкой сказал он, протягивая греку ладонь.
– Привет, Мьиша, – ответил адвокат. Он весь поседел, но остался таким же шустрым, с живым блеском в глазах.
– Сразу узнал? – поразился Синегоров.
– Сразу. – Костас неплохо говорил по-русски. Это было одной из причин, по которой Михаил Иванович в свое время остановил на нем свой выбор. – Что тебя привело на Сайпрус?
– Деньги у меня здесь, ты же знаешь.
– Хочешь забрать? – Лицо Костаса поскучнело.
– Да.
– А чего раньше тянул? Я же тебе писал, мейлы слал.
– Не до того было, – отмахнулся Синегоров. Не объяснишь же киприоту, что обычный российский начальник всегда планирует оставаться им вечно. И кипрская заначка отнюдь не была главным приоритетом. Да и разве возможно такое, чтобы в банке потерять деньги?
– Мне что, их теперь не отдадут? – Михаил Иванович решил идти от обратного.
– Отдадут, конечно, – успокоил киприот. – Вон анкеты с тобой заполним, – он показал на листы в руке гостя. – Только сначала надо понять, как у тебя дела в России.
– А при чем одно к другому?
– Сайпрус теперь – часть единой Европы. Работает по европейским нормам. Слышал про борьбу с отмыванием?
– Слышал, слышал.
– Может быть запрос в Россию. Суммы-то немаленькие.
– Пятнадцать лет прошло. Даже если бы я банк ограбил, и то бы срок вышел.
– А никто и не говорит про старые претензии. Главное, чтоб новых не появилось.