Верхний ярус
Шрифт:
Первый релиз компании он называет «Лесные пророчества». Разрабатывает рекламу на новейшем софте для верстки. Наверху страницы ставит по центру слоган:
ПРЯМО ПО СОСЕДСТВУ — ЦЕЛАЯ НОВАЯ ПЛАНЕТА
Затем Нилай оплачивает рекламу на последних страницах комиксов и компьютерных журналов по всей стране. Компания по копированию в Менло-Парке выпускает три тысячи дискет. Он нанимает двух друзей по Стэнфорду, чтобы игра попала в магазины обоих побережий. «Лесные пророчества» разлетаются за месяц. Нилай выпускает еще больше дисков. Снова разлетаются. Он в шоке от того, сколько компьютеров отвечает его минимальным системным требованиям. Сарафанное радио работает вовсю. Прибыль идет, и скоро он не справляется одни.
Он снимает на
Поразительно, но новые работники предпочитают наличку сразу вместо акций в будущем. Нулевое воображение. Они понятия не имеют, куда направляется их вид. Он пытается до них достучаться, но все предпочитают безопасность и бумажные доллары.
Скоро коммерческий директор просвещает Нилая: мало притворяться, что он — компания. Надо оформляться по-настоящему. «Семпервиренс» становятся юридическим лицом. Нилай видит сны о разветвлении и распространении. Это новая сфера с неограниченной кривой роста. Всего-то нужна пара рыночных хитов, чтобы каждый укреплял успех предыдущего. И тогда он переиначит мир, как ему было явлено — в проблеске, — чужеродными формами жизни в диком террариуме стэнфордского внутреннего двора.
Днем, когда Нилай не учится, как управлять компанией, он кодит. Программирование до сих пор его изумляет. Объявить переменную. Уточнить процедуру. Назначить каждую готовую программу, чтобы та делала свое дело внутри более крупных, умных, способных структур — как органеллы в клетке. И из простых указаний появляется сущность с автономным поведением. От слов к делу: это Следующий Хит всей планеты. Во время программирования Нилай — все еще семилетний мальчишка, и весь мир живых возможностей поднимается к нему по лестнице в руках отца.
Первая игра все еще распродается с хорошей скоростью, когда «Семпервиренс» выпускает сиквел. «Новые лесные пророчества» демонстрируют невероятное разнообразие в поразительных 256 цветах. Теперь все оформлено как следует, с работой профессиональных художников, хотя геймплей — все те же старые добрые исследования и торговля в славной новой галактике повыше разрешением. Публике все равно, что это повторение пройденного. Публике все мало. Они обожают отсутствие цели. Выиграть невозможно. Как и в бизнесе, суть в том, чтобы играть как можно дольше.
«Новые лесные пророчества» занимают первые строчки в чартах раньше, чем их предок выпадает из топ-10. Игроки постят на сетевых бордах о диких существах, что они нашли на далеких планетах, — странных, непредсказуемых сочетаниях животного, растительного и минерального. Многим интереснее охотиться на флору и фауну игры, чем искать сокровища в центре галактики.
Вместе два проекта приносят больше денег, чем многие голливудские фильмы, причем с куда меньшим вкладом. Нилай вбухивает всю прибыль в третью часть — амбициознее двух предыдущих вместе взятых. Когда через девять месяцев появляется «Лесное откровение», оно стоит уже пятьдесят баксов, настоящий скандал. Но для растущего числа людей это гроши за такой преображающий опыт, какого вовсе не существовало всего два года назад.
Большой издатель «Диджит-Артс» предлагает выкупить бренд. Условия совершенно разумные. Профессионалы берут на себя продажи и дистрибуцию всех будущих продуктов, освобождая «Семпервиренс» для разработки. Нилай не хочет свою компанию; он хочет свои миры. Предложение «Диджит-Артс» гарантирует свободу и навсегда обеспечит ему передовые инвалидные кресла.
В вечер, когда он в принципе соглашается на сделку, ему не спится. Он лежит в функциональной кровати, оснащенной карманами для вещей, сшитыми матерью, и стальной планкой над головой, обернутой пенопластом. Около полуночи ноги охватывают судороги, как у ходячего. Ему нужно встать. С сиделкой было бы проще, но Джина придет только через несколько часов. Кнопка поднимает изголовье до конца. Нилай обвивает правой ладонью вертикальный шест, левую закидывает на горизонтальную скобу. Из-за мышечного истощения его руки похожи на одинаковые коряги из речного плавника. Плечи вздымаются раздутыми узлами. Нужна вся сила, чтобы сесть. Тело трясется, и он протискивается через момент, когда должен вот-вот упасть обратно в кровать. Какое-то время раскачивается, чтобы наклониться вперед достаточно и упереться руками назад. Первый шаг. Где-то из пятидесяти двух — или смотря как считать.
Треники спущены до колен — так он их держит, когда у него катетер. Нилай наклоняется как можно дальше вперед, чуть ли не складывается пополам, чтобы вес головы и плеч помог поставить руки рядом с задницей. Правая залезает под левое бедро. Там почти не осталось драгоценного мяса — не осталось вовсе, если честно, но багажа ног хватает, чтобы удерживать сморщенное туловище в вертикальном положении.
Он хватается за треники и припадает обратно на левый локоть. Закидывает вверх вялый подъемный мост ноги. Задница приподнимается достаточно, чтобы натянуть штаны. Успех заставляет себя ждать. Нога опускается, он падает на торчащие лопатки — снова простирается. Заново выгибаясь с висящим стременем, он повторяет процесс справа, пока не натягивает треники до самого пояса. Разгладить штанины по бокам — это тоже время, но посреди ночи его хватает в избытке. Затем Нилай хватается за планку над головой и, снова стабилизировавшись, дотянувшись к одному из множества крюков, берет парусиновый строп в форме U, чтобы, миновав сотню последовательных этапов, обхватить им тело. Строп подхватывает снизу каждую ногу, поднимаясь между ними.
Нилай хватает лебедку, подтаскивает по горизонтальной балке, пока она не встает ровно над ним. Все четыре петли подвески закрепляются на крепежах лебедки, по две по бокам. Нилай сует пульт в рот и, держась за стропы, закусывает кнопку включения, пока лебедка поднимает его вертикально. Он закрепляет пульт на подвеске и отцепляет от бока кровати мешок с мочой из своего катетера. Взяв трубочку в зубы, чтобы освободить обе руки, закрепляет и его на подвеске, в которую завернулся. Потом снова зажимает кнопку лебедки и взлетает.
Пока он ползет боком в воздухе от кровати к поджидающему креслу, всегда бывает момент, когда шаткая система может дать сбой. Раньше он уже больно падал, ударившись о металлические стержни, валяясь на полу в моче. Впрочем, сегодняшний полет проходит без турбулентности. Еще надо настроить сидушку кресла, поправить колеса, зато посадка ему удается. Там, в кресле, он повторяет все шаги в обратном порядке — отцепляет лебедку, вешает мочеприемник и, как Гудини, соскальзывает с подвески, даже не приподнимая зад. Надеть накидку просто. А ботинки — хоть и без шнурков, размером с клоунские — уже нет. Но зато теперь он мобилен, может носиться с помощью педали и джойстика с такой же легкостью, как выделывать иммельманы в симуляторе полета. И всего-то понадобилось чуть больше тридцати минут.
Еще десять — и он у фургона, ждет, когда гидравлический лифт опустится к земле. Закатывает кресло на стальной квадрат и поднимается. Едет через полый корпус в опустошенную кабину. Лифт задвигается, дверцы закрываются, и он устанавливает кресло перед пультом, где педали газа и тормоза — это рычажки на уровне пояса, с которыми управятся даже его истощенные руки.
Еще несколько десятков команд в этом алгоритме свободы — и он паркует фургон, выезжает из него и закатывается во внутренний двор Стэнфорда. Разворачивается там на 360 градусов, изучая, его снова окружают потусторонние формы жизни, как шесть лет назад. Существа из другой, далекой-далекой галактики: давидия, жакаранда, дазилирион Уиллера, камфорный лавр, огненное дерево, императорское, караджонг, красная шелковица. Он помнит, как они нашептывали об игре, что ему суждено создать, — игре для бесчисленных людей по всему миру, игре, что отправит игроков в живые джунгли, полные лишь смутно воображаемого потенциала.