Верхний ярус
Шрифт:
Полицейский отшатывается. Кто-то из-за кадра кричит:
— Вы все преступники. Вам бы только другим людям жизнь испоганить!
Кольцо снова начинает скандировать. По периметру набивается больше полицейских. Снова выступает шериф. Говорит он медленно, четко и громко, как учитель в начальных классах.
— Освободите руки от ваших… из ваших труб. Если вы не уйдете через пять минут, мы применим перцовый газ, чтобы принудить вас к подчинению.
Кто-то в кольце отвечает:
— Вы не можете.
Камера находит маленькую азиатку с круглым
— Еще как можем. И применим.
Из кольца кричат. Камера не знает, куда смотреть. Слышно, как круглолицая говорит:
— По закону Соединенных Штатов всем государственным служащим запрещено применять перцовый газ, кроме как при самозащите. Сами посмотрите! Мы даже сдвинуться не можем!
Шериф сверяется с часами.
— Три минуты.
Все говорят разом. Камера обводит замешательство в вестибюле и возвращается к перепуганным крупным планам. Стычка: молодого человека в кольце пинают со спины по почкам. Камеру мотает, она останавливается на щербатом. Его хвост так и пляшет туда-сюда.
— У нее астма, чуваки. Жуткая. Нельзя применять газ против астматика. От этого умереть можно, чуваки.
Кто-то за кадром кричит:
— Делайте, как говорит полиция.
Щербатый кивает так, будто у него сломалась шея.
— Давай, Мими. Отцепляйся. Давай.
Его криком перебивает седоволосая женщина.
— Мы договорились вместе сидеть до конца.
— Вы нарушаете закон, и ваши действия причиняют вред обществу, — отвечает шериф. — Пожалуйста, освободите помещение. У вас шестьдесят секунд.
Шестьдесят секунд проходят в том же замешательстве.
— Я снова призываю вас отцепиться, вынуть руки из труб и уйти с миром.
— Я получил Крест Военно-воздушных сил за то, что был сбит, защищая нашу страну.
— Я отдал приказ разойтись пять минут назад. Вас предупредили о последствиях, и вы их приняли.
— Я не принимаю!
— Теперь мы применим перцовый газ и другие химические реагенты, чтобы вы освободили руки из металлических труб. Мы будем их применять, пока вы не согласитесь освободиться. Вы готовы освободиться и избежать газа?
ДУГЛАС НАКЛОНЯЕТСЯ ТО ТУДА, ТО СЮДА. Не видно. Между ними столб, а кольцо сходит с ума. Он зовет ее по имени — и вот она, наклонилась со своим испуганным взглядом навстречу ему. Он кричит то, что она не слышит в шуме. Они встречаются глазами на крошечную вечность. Он с силой направляет в этот узкий канал десяток призывов. «Ты не обязана. Для меня ты важней всех лесов, которые может убить эта компания».
Ее взгляд еще гуще от посланий, и все сводятся к твердейшему зернышку: «Дуглас. Дуглас. Что они делают?»
ОНИ НАЧИНАЮТ С БЛИЖАЙШЕГО К ШЕРИФУ ТЕЛА — женщина лет сорока, толстая, волосы со светлыми кончиками и очки по прошлогодней моде. Сзади к ней подходит полицейский с одноразовым стаканчиком в одной руке и ватной палочкой — в другой. Голос шерифа спокоен.
— Не сопротивляйтесь. Любые угрозы будут расцениваться как нападение на полицейского, а это является преступлением.
— Мы прикованы! Мы прикованы!
К первому с палочкой и стаканчиком подходит второй коп. Он удерживает женщину и закидывает ей голову. Она выпаливает:
— Я преподаю биологию в средней школе имени Джефферсона. Я отдала двадцать лет жизни, чтобы…
За кадром кричат:
— Сейчас тебя поучат!
— Освободитесь из трубы, — говорит шериф.
Учительница задерживает дыхание. Крики. Полицейский опускает ватную палочку ей на правый глаз. С трудом старается наложить побольше на левый. Химикаты скапливаются под веком, сбегают по щеке. Учительница издает звериные стоны. Они все громче, пока она уже не кричит. Кто-то просит:
— Прекратите! Немедленно!
— У нас есть вода для глаз. Освободитесь — и вы ее получите. Вы освободитесь? — Полицейский снова закидывает ее голову, второй с палочкой размазывает перцовую жидкость по глазам и носу. — Освободитесь — и мы промоем лицо холодной водой.
— Вы ее убиваете! Ей нужен врач! — кричит кто-то.
Полицейский с палочкой дает знак помощнику.
— Дальше брызнем «мейсом». Будет намного хуже.
Учительница уже не кричит, а блеет. Ей слишком больно, она даже не может освободиться. Руки не находят карабин. Двое слуг общества следуют по часовой стрелке к следующему в круге — мускулистому мужчине тридцати лет, который сам больше похож на дровосека, чем на любителя сов. Он пригибается и с силой зажмуривается.
— Сэр? Вы освободитесь?
Его широкие сильные плечи пытаются поежиться, но «черные мишки» на обеих руках не дают их свести. Полицейский с трудом загибает ему голову назад. Сила на стороне полиции, и, когда подходит третий коп, шея протестующего выгибается. Открыть глаза так просто не удается. Они водят палочкой по щелкам век, зафиксировав большую голову. Концентрированный перец стекает большими каплями. Одна попадает в нос, мужчина начинает задыхаться. Камера рассекает вестибюль. Задерживается на окне, где снаружи скандируют протестующие, не представляя, что творится внутри. Захлебывающиеся звуки перекрывает полицейский.
— Вы освободитесь? Сэр? Сэр. Вы меня слышите? Вы готовы освободиться?
— У вас совесть-то есть? — кричит кто-то.
— Сразу из бутылки! Лейте им в глаза! — заливается кто-то.
— Это пытки. В Америке!
Камера мутнеет. Болтается, как взгляд пьяницы.
КОГДА КОПЫ ИСЧЕЗАЮТ ЗА КОЛОННОЙ, из Дугласа слова льются рекой.
— У нее астма. Ее нельзя перцовым газом, чуваки. Ради бога, вы же ее убьете.
Он с силой гнется направо, наперекор «черным мишкам». Видит, как полицейские встает от нее по бокам, человек в форме наклоняется со спины и любовно обнимает Мими за голову. Изнасилование в глаза тремя мужиками.